заманчивом заглавии блестит множество знаменитых имен королей французских, министров их и писателей. Упомяну об одном. Маlesherbes, от 20 июня 1793 года, на трех страницах описывает сестре своей, m-me de Senozon, последние минуты Лудвига XVI… {11}
Не знаю, удастся ли купить один из сих аутографов? Dupin на сих днях, произнес a la cour de cassation, коего он генерал-прокурор, похвальное слово сему Малербу, а за пять лет перед сим другой: Hello - а lа cour royale de Rennes, был также панегиристом его и включил свое похвальное слово в Философию истории Франции, недавно им изданную. 'Сеятель' отдает Гело преимущество пред Дюпенем. 'М. Dupin est le representant fidele de l'opinion de son terns; mais il s'en contente et ne va ni plus haut, ni plus loin; mr. Hello a des besoins plus eleves: il cherche davantage la raison des choses; aussi ne s'arrete-t-il pas aussi brusquement que mr. Dupin au point ou Г opinion du jour s'arrete'.
14/2 ноября. Воскресенье. Был у обедни. Из церкви я поехал на выставку проектов гробницы Наполеону, au palais des Beaux-Arts. Описание сей выставки вы читали в 'Дебатах'. Нет ни одной мысли! кроме той, которая в смерти Наполеона! Лучшие надписи в его изречениях - у пирамид, на св. Елене, в завещании любви своей народу французскому. Один памятник мне понравился: гробница его, полунадкрытая, покрыта щитом, на коем означены главнейшие победы его. Сей щит, не совсем прикрывающий самый гроб, по четырем углам поддерживается орликами. На гробу - меч и короны его. Три залы уставлены проектами, рисоваными и вылепленными. Много rococo, много повторений известных монументов, пирамид, храмов. В сенях выставлен проект, опоздавший к сроку: это один из лучших, напоминающих монумент Исаакиевской площади. В книжке сказано, что 81 проект представлен на выставку; но мне показалось, что их гораздо более. При каждом объяснении их программа. Примечательнейшим полагают проект Висконти, здешнего архитектора: Наполеон на коне в центре Дома инвалидов, из коего галерея ведет под самый купол храма. Галерея уставлена, в трех отделениях оной, трофеями побед Наполеона, гробами губернаторов Дома инвалидов, тремя памятниками гражданских подвигов императора. Саркофаг из корсиканского гранита, из двух гранитных обломков. В одном прах Наполеона, прикрытый другим; над ним блестят восемь золотых букв: Napoleon. Горний свет главного купола падает на бессмертное имя. Проект корсиканца mr. de Ligny также обращает на себя внимание посетителей. Великолепный саркофаг, над коим Наполеон на коне, обставлен по четырем углам: _славой, войной, законодательством, религией_. Каждая из сих колоссальных статуй держит свойственные ей аттрибуты, например: религия - _Конкордат с Римом_, законодательство - _Гражданское уложение_. И в самом деле в сих четырех эмблемах выразился весь Наполеон. На барельефах изображен Наполеон, венчающийся в Notre-Dame. На другом Лудвиг Филипп, принимающий прах его в Храме инвалидов. На многих Наполеон напоминает сокольничьих охотников, держа на одной руке сокола или орла, в другой меч. Орел его часто не парит к солнцу, а рвется из рук его или спустил крылья как мокрая курица. Не думаю, чтобы один из сих проектов утвержден был общим мнением или изящным вкусом.
15/3 ноября. Я возвратился от Рекамье, которая на прошедшей неделе пригласила меня ехать с нею и с детьми ее племянницы Lenormand в Cirque Olympique - смотреть Мюрата! Я нашел ее охриплою и не весьма здоровою; надеялся, что наша экспедиция au boulevard отложится: но дети бы расплакались - и она едет. Предварительно прочла с Баланшем представляемую пьесу, и при сем случае разговорились о самом герое. Тут были Шатобриан и граф Пасторе, сын автора. Когда экс-королева Мюрат была здесь в Париже, года за три пред сим, то Пасторе расспрашивал ее о смерти герцога д'Энгиенского. Она приписывала всю вину Талейрану. Он первый обратил будто бы внимание на него Наполеона, первый дал мысль… Мюрат, как военный губернатор Парижа, подписал только приказ, но в тот же день был у Рекамье и с бешенством говорил о поступке Наполеона, и впоследствии не раз оправдывался в клевете, на него взведенной, будто бы он бросил горсть земли на расстреленного! Рекамье и Шатобриан с жаром защищали память его.
Снизу доверху театр был полон, но публика - не итальянской оперы! Первой сцены первой картины я уже не застал; но скоро конный топот возвестил Мюрата, уже генералом и князем империи - на его родине в Бастиде. Посылаю вам все
16/4 ноября. Заезжал к Рекамье справиться об ее здоровьи: Мюрат немного расстроил его; но я нашел ее у камина, окруженною Шатобрианом, Баланшем, дамами и еще несколькими мужчинами: она рассказывала о пожаре замка Баранта. Он загорелся в третьем часу утра, неизвестно еще, отчего. Хозяева едва успели спастись в ночном туалете. Но потеря невозвратимая в книгах, в пожитках всякого рода и в драгоценностях фамильных и свезенных туда Барантом в разные эпохи жизни его: он надеялся кончить там, 'in otio cum dignitate', жизнь свою! Не погибли ли и рукописи? Никто здесь, кроме одного его родственника и, может быть, Моле, еще не знает подробностей и всей потери. Я пошлю справиться в дом его или заверну к Гизо.
Шатобриан часто расспрашивает меня о Москве, об ее достопамятностях, об исторических древностях прошедшего: весною он замышляв побывать в Петербурге, в Москве, и в Нижнем Новгороде. Старую Европу он почти всю объездил - и в ней ему душно: он хочет освежиться на славянском севере?
От трех путешественников - Ампера, Ленормана и Мериме - получены вчера письма. Они были в Смирне еще вместе, сбирались в Царьград, но там разъедутся в разные стороны, чтобы снова и скорее собраться в Париже.
Лекции в Сорбонне, au College Royal, уже начались. Вчера была лекция Ройе-Колара, племянника старосты доктринеров, преподающего a l'Ecole du droit народное право: он напомнил слушателям, что в Страсбурге преподавал сию науку знаменитый Кох, наставник почти всей Европы, который имел слушателей из всех наций.
Ste-Beuve читал вчера у Рекамье корректурный лист из 2-й части своего
Э. А.
15/3 сентября 1842. Сегодня в одной из английских газет читал я статью о новой системе, принятой в управлении ссыльными на острове Норфольк (Norfolk), в V части света, куда посылают теперь часть присужденных в Англии к транспортами. Некто капитан Maknochie придумал эту систему и получил от правительства управление тюрьмою или колониею, содержащею 1800 ссыльных. Главные основания сей системы следующие: он разделяет время ссылки на два периода. Если ссылка на семь лет, то первые три года почитаются временем возмездия за преступление; остальное время почитается как приготовление к освобождению. И тот и другой срок может быть сокращен. Каждому определяется для семи лет 6 или 7 тысяч знаков, кои выдаются за хорошее поведение, за исправную работу. Каждый может заслужить до 60 знаков в неделю. Чем скорее он приобретет все 6000 знаков, тем скорее он освобождается. На эти знаки
