своих, как ученый и политик. Она напомнила мне небольшую аутобиографию Шлецера, в коей так много важного и для русской истории, при конце Елисаветы и в первые годы Екатерины II, особливо по части литературно-исторической. У нас малоизвестна эта аутобиография старика Шлецера. Биография отца, сыном его московским профессором Христианом Шлецером написанная, не заменяет краткой отцовской, хотя и в двух томах. Христиан был плохой ценитель отца: он имел много материалов после него, из коих некоторые и мною ему доставлены; но он не умел вполне ими воспользоваться и был как бы вынужденным энтузиастом (enthousiaste oblige) отца; между ними не было большой симпатии, хотя они и одними науками занимались. Отец любил более дочь свою (Доротею Роде), которая до совершеннолетия своего уже тешила его отцовское самолюбие; в 50-летний юбилей Геттингентского университета возведена в докторское достоинство и помогала ему сочинять книги! Да какие же! О рудниках русских и их произведениях, с математическими вычислениями! За то и он оставил, вдохновенный родительскою к ней нежностию, - едва ли не лучшие по себе памятники в книжках, для нее сочиненных. Weltgeschichte fur Kinder, Vorbereitung dazu - и т. д. И теперь я прочитал в книге Бока очень умный и беспристрастный разбор этим книжкам. - _Теория статистики_ его превосходная, если не лучшая и для нашего времени (по ней венгерец Швартнер, ученик Шлецера, составил лучшую в его время, а может быть, и теперь статистику Венгрии, и примечательно то, что земля, тогда полудикая в Европе,, имела лучшую статистику). - Потом любопытна весьма поздно вышедшая политика, или Staatslehre, Шлецера, где все начала, коими ныне европейские умы движутся, уже обозначены и объяснены были: и в этом после Мозера Шлецер был первый, и в этом, конечно, он не без недостатков; но он - Лютер в политике тогдашней: и папа и Мария Терезия страшились его приговоров: вы найдете тому доказательства в его книжке. Мария Терезия в совете своем не смела решить дела против политической своей совести, сказав министрам своим: а что скажет Шлецер в своем 'Staatsanzeiger'?
Вот последние перед смертию стихи, при жизни не разгаданного, преждевременно для друзей, для себя же и для провидения благовременно умершего Новалиса:
Re…
Was passt, das muss sich runden,
Was sich versteht, sich finden,
Was gut ist, sich verbinden,
Was liebt, zusammen sein;
Was hindert, muss entweichen,
Was krumm ist, muss sich gleichen,
Was fern ist, sich erreichen,
Was keimt, das muss gedeihn.
Gieb treulich mir die Hande,
Sei Bruder mir, und wende
Den Blick, vor deinem Ende,
Nicht wieder weg von mir:
Ein Tempel, wo wir dienen,
Ein Ort, wohin wir ziehen,
Ein Gluck fur das wir gluhen,
Ein Himmel mir und dir!
2
Вчера проводил я вечер у графа Гих с датским поэтом Эленшлегером, ^который, объехав самые светлые пункты всей Германии, возобновил знакомство с корифеями ее словесности - ученой и поэтической, - нашел и здесь почитателей своего таланта и заслуг датских новейших ученых по части северной истории и исландских саг. Я полагал, что Эленшлегер, как современник и приятель Багзена, коего я видал в 1827 году, незадолго пред его кончиною,3 - старик; но нашел в нем человека в силах почти цветущих, на вид 45 лет не более, между тем как Багзен, современник всех знаменитостей европейских своего времени, был спутником Карамзина, кажется, во Франции - в прошедшем столетии. Эленшлегер говорит изрядно по-французски; но так как хозяева немцы, а гости, С. и я, понемецки говорить могут, то словоохотливый Эленшлегер был в полном ходу. Он не только поэт, но и историк: отдавая справедливость Дальману, ныне столь превозносимому в Германии за его геттингенский подвиг и за историю английской революции, он не хвалит Дальмана за историю Дании, недавно им изданную. Эленшлегер полагает, что история отечества должна быть писана сыном его, исключая эпох, всемирную значительность имеющих, как например революция Англии, Франции, отторжение Америки от матери-отчизны и проч. А Дальман холодно и часто несправедливо судит датчан и их всемирные набеги, до Колумба открывшие Америку. Он не довольно уважает саги, недавно новым светом критики озаренные, как в историческом их достоинстве, так и в поэтическом. Дания, при всей скудости финансов своих, печатает и выводит на свет множество хартий, в холодных тайниках ее хранившихся. Я напомнил Эленшлегеру, что и в этом скандинавском руднике Шлецер едва ли не первый указал на обильную руду, ныне с таким успехом обработываемую: он издал, прежде
1844, декабря 16/4. Париж.
Сожалею, что не имею случая доставлять вам некоторые из новейших явлений в словесности: например, издание в новом виде и с большими пополнениями мыслей Паскаля. По сию пору мы знали их только в искаженных изданиях Port-Royal, Bossuet, Condorcet и проч. Но
И прежде Кузеня знали, что оригинал Паскалевых мыслей хранится в библиотеке, но он первый занялся сравнением изданий, доселе всеми принятых, и сличением оных с оригинальными мыслями Паскаля. Другой издатель, Faugere, принялся за то же дело; но Кузень представил академии
