— Некогда. Тарас Иваныч дома?
— Нету.
Из-за избы появился Петрусь с лопатой в руках.
— О-о! Миколка! Здорово, жених! — Петрусь приставил лопату к стене и подошел к Коле. — Здорово!
Коля пожал протянутую руку.
— Да ты целым обозом пожаловал!
Петрусь открыл ворота и завел коня во двор.
— Чей конь-то?
— Тараса Ивановича. И товар его.
Петрусь чуть удивленно посмотрел на Колю.
— А дороги открыты! — тихо шепнул Коля.
Петрусь улыбнулся, в глазах вспыхнули радостные искорки.
— Открыты, говоришь? Ну и ну! — Он хлопнул Колю по плечу.
Когда распрягли коня, Коля сказал:
— Один мешок сховать бы. Для ребятишек.
— Не надо мне Козичева добра! — нахмурилась Варвара.
— Что я, даром ему таскал да вез?
— Правильно. Не обеднеет. — Петрусь подмигнул Коле и, взвалив мешок на спину, унес в избу. Коля пошел следом.
Пришел Козич. Он долго ходил вокруг коня, садился на корточки и зачем-то заглядывал ему под брюхо. Щупал телегу, любовно гладил круглые гладкие яблоки. И, видимо, всем остался доволен.
— Добрый товар… Молодец, хлопец, что привез…
— Я не хотел везти, боялся, что коня отберут…
— Оно, конечно… — ласково согласился Козич.
— Да очень уж тетя Елена просила, — сказал Коля. — Ну и согласился.
Тарас Иванович нашел в ящике бумажку.
Э-ге, тут даже письмецо есть. «Посылаю тебе яблок семь мешков и четыре ящика, самогону две бутыли и свинины…» — прочел он вслух. — Где же семь? Шесть только. И самогону — одна… — Козич уставился на Колю сузившимися вдруг глазками.
«И когда она записку успела сунуть?» — подумал Коля, а вслух сказал:
— Солдаты на КПП отобрали. А попробуй, не отдай! Они и коня б отняли. Лучше уж мешок да бутылку потерять, чем все.
— Так-так-так… Ах, ироды, бандюки. У ребенка яблоко отымают! — пробормотал Козич. — Ну ладно. Продам яблоки — тебя не обижу. За Козичем, сынок, еще не пропадало.
Обратно Козич отправил Колю с несколькими мешками соли и велел Петрусю проводить его до КПП.
Конь и домой шел медленно, но Коля теперь его не погонял. Хорошо было сидеть рядом с Петрусем и тихо разговаривать. Коля рассказывал о том, что творят партизаны на железной дороге, в городах…
Петрусь вздохнул:
— Да-а… А ты тут играй в пивной!..
Когда подъехали к КПП, Петрусь, натянув вожжи, остановил коня.
— Вот что, Микола, зайди к нашим. Скажи, пусть уходят в лес. Да чтоб не откладывали.
Коля вопросительно посмотрел Петрусю в глаза. Тот нахмурился.
— Всего тебе сказать не могу. Но только предупреди: могут спалить.
— Хорошо.
— Вы как с Еленкой-то? Целуетесь, поди, на крылечке?
У Коли от смущения даже слезы выступили на глазах. Ведь ничего подобного и не было!
— Ну-ну, не сердись, это я так, пошутил! Ну, езжай…
Всю обратную дорогу Коля думал о Еленке и ее брате, Петрусе, которому, видно, очень трудно жить среди предателей и фашистов, подлаживаться к ним.
А когда подъехал к перекрестку, свернул не вправо, к Тарасихе, а влево, в Яблонку. Черт с ней, с Тарасихой, обождет!
Еленка еще из окна увидела Колю, сидевшего на телеге с мешками, выскочила на крыльцо. Коля спрыгнул на землю.
— Здравствуй.
— Здравствуй! — Еленка, улыбаясь, протянула Коле руку. — Заходи в хату.
В хате, усевшись на лавку возле стола, они долго молчали. Коля крутил в руках кепку. Еленка поглядывала на него исподлобья. Потом сказала, как о самом важном в жизни:
— У нас цыплята проклюнулись.
— Много?
— Одиннадцать. Как шарики. Даже в руки взять боязно.
— А я в Ивацевичах был.
Еленка подняла голову.
— Петруся видел?
— Видел.
— Как он там?
— В пивной играет. Велел сказать, чтоб уходили.
— Куда? — не поняла Еленка.
— В отряд, в лес.
Еленка закусила губу:
— Хорошо.
— Велел сказать: спалить могут. Так что уходить обязательно надо.
— Сейчас же? — растерянно спросила Еленка.
Коле стало жаль ее. Все-таки девчонка. Вдвоем с матерью им и вещей своих не унести. Даже самого необходимого.
— Ты вот что, — сказал Коля, — собирай вещи потихоньку. А я завтра приду — помогу тащить.
— Только приходи, когда стемнеет.
Снова помолчали.
— А я соль везу.
— Соль?
— Тарасихе. Козич послал… — Коля перестал крутить в руках кепку и вдруг напялил ее на голову. — Слушай, Еленка! Может, тебе соли надо?
Еленка пожала плечами:
— Зачем?
— А в лесу? Может, у партизан соли нет. Я тебе два мешка скину. Хватит Тарасихе и трех… Нет… Ей и двух хватит! — Коля встал. — Иди-ка помоги.
— Что ты, чудной!.. Как же мы их в лес поволочем!
— На лошади. Мы кого надо известим, они за солью приедут и вас с матерью прихватят. Ясно? Ну-ка помоги.
Коля выскочил на улицу. Подвел коня к самому крыльцу. Вдвоем с Еленкой с трудом стянули три тяжелых мешка, втащили их в сени.
— Ну вот… — Коля снял кепку и отер ею пот со лба. — Я поехал. До завтра.
Петрусь возвратился домой, весело насвистывая новый немецкий мотивчик.
Козич сидел возле стола, напялив на нос очки в большой роговой оправе и читал потрепанную брошюру о пчеловодстве. Очки делали его похожим на старую слепую сову. Подняв голову, он посмотрел на Петруся.
