ты закон? Нарушил? Или это я нарушил? Молчишь? Нечего сказать? А я знаю, что тебе нечего сказать!
Ты сейчас хочешь выглядеть героем, помучиться за правду, за Христа… Нет! Ничего у тебя не выйдет! Ты будешь получать свое справедливое наказание как гнусный предатель! Как Иуда Искариот, которого вы так не любите. И не более того! Это слишком сладко – умереть героем. А ты вот попробуй умереть дерьмом! И ты умрешь дерьмом. Никто не пожалеет о тебе! Понятно тебе, Михаил? Не думай о себе так возвышенно...
Каган позвал новых толмачей.
– Вот замена тебе, Михаил. Ты с ними знаком? Я знаю, что не знаком. Ты никогда не был в Итили у Мордахея Рыжего. Они тебя не признали. Ты обманул всех. А говоришь – не обманывал.
– Ты сам меня вынудил. Я тебе говорил, что я свободный человек.
– Мне надоело с тобой препираться. Судить тебя будут русы. Да-да – твои дорогие русы! А ты надеялся, что я? Нет, я тебя прощаю, как не умеет прощать даже ваш Иисус. Узнай, как это больно – быть прощеным врагом и проклятым своими! Вот смотри, Михаил, как изящно я это сделаю! Я тоже кое-что умею! – улыбнулся он.
Через новых переводчиков он подозвал русов поближе. Подошли Ратко и несколько пожилых воинов. Каган потребовал, чтобы подошла и Венеслава. Он сорвал крест с груди Михаила и протянул его Ратко.
– Посмотри, мой друг, на это ужасное распятие. Не видел ли ты его где-нибудь раньше?
Ратко рассмотрел крест и вспомнил:
– У казненного мной черкаса был, кажется, такой же…
– Правильно, правильно! Ты можешь спросить у него самого – чей это крест?
Ратко повернулся к Беловскому.
– Это правда, Мишка? Это крест Тимофея?
– Да, вождь, это его крест…
– А теперь спроси у него – кому он устроил сегодня побег? – продолжал Каган.
– Его сыну…
– И последнее звено в цепи наших рассуждений – как и когда он появился среди русов? – торжествовал Каган.
Ратко вспомнил, что Беловского нашли в то же время, когда черные папахи изрубили отроков и старого Кукшу. Вождь недобро покосился на него, осененный догадкой.
– Так ты тоже был с ними? Ты – заодно с ними? Ты – предатель?!
– Нет, Ратко, я не предатель…
– Так почему же на тебе крест черкаса? Почему ты спасаешь его сына, который устроил резню наших людей? Как это объяснить?
Каган, которому исправно все переводили, поставил победоносную точку:
– Спроси у него еще про то, кем он приходится этим черкасам! Я узнал, что они – родственники!
– И это правда, Беляк?! – стальным голосом спросил Ратко.
Беловский не знал, что ответить, он понимал, что Каган хитро расставил капканы, и единственным выходом из данной ситуации была ложь. Но он не хотел врать вождю. Он не знал, что говорить. Тимофей для Ратко оставался тем самым презренным, лукавым убийцей отроков, недостойно торговавшийся за свою жалкую жизнь.
– Это правда? Что ты молчишь? Ты нам врал? Ты – предатель?
– Это правда, Ратко. Я действительно дальний-дальний родственник черкасам. Но это не то, что ты думаешь. Я – не предатель. Я не могу объяснить, ты все равное не поймешь, не
