некоторое время лежала, слушая, как ровно и размеренно бьется его сердце, но вскоре с сожалением покинула постель, стараясь его не разбудить.
— Не убегай от меня, — послышался недовольный голос, когда она начала одеваться.
— Прийти могут в любой момент, — шепнула Ниара, склонившись к нему и поцеловав. — Я не хочу, чтобы тебе причинили еще больший вред, чем они уже это сделали. Отдохни, пока есть время.
— Хорошо, — кивнул Альтис, не открывая глаз. И добавил совсем непонятные слова: — Жаль, что он будет смертным…
Вскоре женщина вернулась, принеся завтрак и сверток, который передали чешуйчатые воины. Пламенный тоскливо глянул на еду, вздохнул и отвернулся. В свертке оказались его военная форма и клинки.
Молча одевшись, демон извлек из потайного кармана флейту. Уцелела. Во всем этом кошмаре, в бреду, в бою, в огне, в крови — она уцелела…
— Поешь, пожалуйста, — попросила женщина, увидев, что пленник не прикоснулся к завтраку.
Альтис отрицательно качнул головой, спрятал флейту, достал клинки. Провел рукой по лезвиям, проверил заточку. Как всегда — идеально. Спрятал их, обмотал ножны оружейным поясом, протянул женщине:
— Это Белые мечи. Их зовут Левый и Правый. Отдай сыну, когда подрастет.
Она растерянно приняла клинки, а Альтис ненадолго замер, глядя в пустоту, потом потребовал гербовую бумагу для писем и воск для печатей. Откуда он знал, что сильенская гербовая бумага и зачарованный воск у нее есть, женщина спрашивать не стала. Принесла и чернила с пером. «Примитив», — фыркнул демон, увидев столь древнее средство для письма. В Сильене уже около века не пользовались такой неудобной вещью, как перья. Но, расположившись за столом врачевательницы, принялся быстро писать на серебряном. Женщина заглянула ему через плечо. Почерк у него оказался идеальный. Она плохо читала на чужом языке, но смогла оценить, как ровно, красиво и аккуратно ложились строки. Не отрываясь от письма, он заговорил:
— Это в Нимадорге более-менее грамотный только каждый десятый. В Сильене — образование государственное. Обязательное для каждого. Университеты, академии, училища и школы. И вся учеба абсолютно бесплатная, только экзамены надо сдать. В Нимадорге девочек выдают замуж насильно и в возрасте от четырнадцати лет, в Сильене же — не раньше двадцати, а лучше позже, и только по желанию девушки. Если она не желает — никто не заставит. Разводы у нас тоже практикуют. У нимадоргцев в каждой семье не меньше пятерых детей, у сильенцев — двое, максимум трое. И беспризорников практически нет. А женщина может занимать положение зачастую более высокое, чем мужчина. У императора нет наследника, но есть наследница. И она будет полноправной императрицей, а не придатком к мужу. С ее характером Карэн вообще не выйдет замуж. Там все так сильно отличается от того, к чему ты привыкла, Нири!.. Там будет свобода, девочка. Только там ты поймешь, что значит дышать небом и никого не бояться. Уезжай. Бери самое необходимое и уезжай немедленно.
Женщина молчала. Она знала — он снова предвидел будущее. Видела в этих странных глазах, каких не может быть у людей. Запечатал два письма, начал третье.
— У тебя есть четыре часа, моя дорогая девочка. — Ниара горько усмехнулась. Это она-то — девочка? Это он, мальчишка совсем, так ее зовет?! А ведь мальчишка-то — седой… — Через пять часов будет поздно. Ты встретишь по дороге Волка и передашь ему одно из моих писем. Второе и третье отдашь двоим его спутникам, некромантам. Скажешь, одно для Talle?rey. Но первым на пути ты встретишь эльфа. Не удивляйся, этот ушастый идиот уже в пути и бежит сломя голову, чтобы спасти героя империи. Ты его ни с кем не спутаешь. У Таэра разные глаза…
— …Таэр! Ты ведь тот самый Таэр?!
Бывший пограничник остановил свою риат. Непонимающе нахмурился, посмотрев на усталую нимадоргскую женщину, говорившую на серебряном с сильным акцентом. Симпатичная, но очень измученная, усталая, с красными от недавних слез глазами.
— Можешь говорить на родном языке, я прекрасно его понимаю, — на чистом нимадоргском сказал эльф.
— Слава Куполу, — улыбнулась женщина. — Ален сказал, что я тебя встречу. И просил передать… ты только не обижайся, пожалуйста, он сказал слово в слово повторить… Даже выучить заставил. «Лопоухий, ты кретин. Я вытащил тебя из пасти Кошмара, чтобы ты жил, идиот. А теперь развернулся — и марш отсюда бегом. Девочку храни, как слезу богини, и доставь в Тарийское графство. Сдашь графине Карине с рук на руки, иначе удавлю идиота ушастого».
Нимадоргская женщина смущенно замолчала, не понимая реакции эльфа. Тот вытаращился на нее, как на внезапно ожившую статую Создателя, и даже, кажется, забыл, что нужно дышать.
— А еще он письмо передал…
Все еще шокированный эльф распечатал письмо и прочел несколько полных печали и отчаяния строк. Они подтвердили слух о смерти владычицы Дома Светлых. «А за Нири головой отвечаешь» — так заканчивалось послание.
Таэрилар соскочил с риат, подошел к женщине, заглянул ей в глаза. Провел рукой по щеке, вытирая уже высохшие слезы.
— Не плачь, девочка. Больше тебя никто никогда не обидит. Я лично прослежу. Отряд! Разворачиваемся…
— Но, командир!.. — попытался возразить один из воинов, но был жестко прерван:
— Приказы Белого командора не обсуждаются.
— А для меня он что передал? — Мужчина был высок, широкоплеч и беловолос. Что-то хищное, волчье читалось в каждой черте, каждом движении. И глаза у него были как два ярких изумруда. Ниара угадала под верхней губой клыки.
Женщина запустила руку в сумку, отыскивая запечатанное послание. Это письмо Пламенный писал очень-очень долго.
— Вот, — протянула она Волку запечатанный свиток.
Волк читал долго.
Всего две фразы.
Всего три слова.
«Живи, брат! Прости…»
…Путники спустились в предгорье. Шли гораздо медленней, чем хотелось Волку, но быстрей бежать не было возможности. Едва спустились со скал — встретили Калигула.
«Где мой высший?» — не поприветствовав, потребовал ответа къяр.
— В Некороне, — лаконично отозвался Арох.
Если бы звук, изданный конской глоткой, можно было перевести на любой из языков разумных, это была бы крайне матерная фраза.
— Мы как раз туда направляемся, — добавил бог-волк.
Къяр зло фыркнул:
«При всем моем уважении, великий бог, даже вы переломаете ноги на этой дороге, если продолжите путь ночью».
Арох согласился. Пора было становиться лагерем для короткого ночлега. А еще стоило переменить одежду: в зимней было неуютно. Уже при свете костра Арох переоделся. Нащупал в кармане теплой куртки сверток. Достал. Припомнил, откуда он у него. Так и не вспомнил. Развернул…
Тихий вздох заставил некромантов мгновенно насторожиться. Мальчишка эльф сидел у огня, держа на ладони большой, тускло-серый драгоценный камень. И смотрел, не отрываясь. А камень в отблесках костра начал изменяться.
— Не мешайте, — безжизненно бросил спутникам Волк.
Камень стремительно приобретал прозрачность и бесконечную глубину. Через несколько мгновений засветился и раскололся. Яркий огонек поднялся с руки Ароха и завис перед его лицом.
— Давно не виделись… — шепнул своей давно потерянной частичке сути бог-волк. Огонек
