Он открыл ей целый мир, новый, неизученный, удивительный, невозможный. Подарил чудо. Отдал себя всего, без остатка. А теперь уходил. Добровольно. В Нимадорге знали, что такое «пришло время», и умели уважать выбор.
Все закончилось слишком быстро. Она собиралась, как во сне, а парень помогал и поторапливал, что-то беспечно рассказывая о Серебряной Империи и о будущем. О будущем, которого он уже не застанет…
— Женщина! Не смей меня жалеть! — Резкий голос будто пробудил ее, и Ниара обнаружила, что стоит рядом с заседланной лошадью, а пленник, так же свободно покинувший замок, застегивает на ней куртку походного костюма. Попытавшись что-то сказать, она встретилась с ним взглядом и утонула в этих невозможных глазах… Притянув ее к себе, он снова подарил ей всю свою нежность в одном поцелуе. — И учись наконец возражать мужчинам, женщина. Ты отправляешься в империю, корону которой наследует девочка! — повторил он в который раз. — Но жалеть меня все равно не вздумай.
Только оказавшись за воротами, далеко от города, она поняла, что оставляет там. Таких, как тот, чьим именем пугают в Нимадорге не только непослушных детей, но и взрослых, больше не существует. Единственный и неповторимый. Ниара теперь как никогда ясно поняла, почему мир, что перед ним, напоминает ласкового щенка. Он просто искренне влюблен во все, что есть в мире прекрасного. Он сам и есть любовь… Любовь, которую утопили в крови, втоптали в смерть и грязь!
Ниара прижала руки к животу, сдавленно всхлипнула. Выпрямилась и пришпорила лошадь. Его сын будет жить. Во что бы то ни стало — будет жить! И будет героем…
Стоя на стене замка, Альтис долго провожал взглядом женскую фигурку на лошади. До тех пор, пока она не исчезла за горизонтом. У нее все будет хорошо — он знал. Ну и на всякий случай навесил на нее такое количество защитно-боевых сетей, что хватило бы отправить в подматерию пару-тройку демонов. Нельзя под Печатью обращаться к истинной силе, но… плевать.
Солнце было еще высоко, и взгляд невольно обратился к городу внизу. Никакого желания спускаться не возникло. Вместо этого Альтис огляделся и направился прямиком на крышу. Забравшись туда, где никто не смог бы его потревожить, преспокойно лег греться на солнышке. Он уже все решил. Никакого побега не будет. Вся эта клоака с упырем на троне достойна одного — уничтожения. Некорон — истинное сердце Нимадорга. Уничтожить его — и империя начнет меняться.
Альтис коснулся колечка в ухе, убеждаясь, что оно никуда не делось. Эррхорт, ведущий свои игры, знал, что делал. Пламенный не сомневался, что верховный просчитал заранее его действия и в любом случае оставался в выигрыше. Пожиратель Душ — скотина, но не идиот, как тот же Мишма. Он все еще хочет жить и продолжать властвовать в своем мире. И вообще как-то не стремится поставить себя в положение раба, а потом и мертвеца, заключая контракты с чужаками. В отличие от умников вроде Мишмы и Милано. Одного поля придурки, хоть и с разных пластов бытия.
Сын Пламени — козырный туз в рукаве у верховного.
Жаль Зверя. Он должен был умереть совсем по-другому, чтобы Альтис наконец подчинил себе суть полностью. Теперь же требовалось время, которого не было. Личность мертва, а основа вполне себе жива. Дариат — наивный. Ведь при желании вполне можно воскресить Звереныша. Но лучше сделать суть Зверя основой для призыва Кошмара. Обратная сторона дара, благодаря которому демон умел легко снимать метки с проклятых душ. Даже корона была ему не так нужна, как остальным демонам. Хотя с короной Тьмы легче.
Завтра. Завтра он призовет Кошмар в материю и спустит его с поводка. Если ублюдки-чужаки успеют убежать, им невероятно повезет. Всепожирающая тварь не только истребит живое, но и сам город вместе с землей, на которой тот стоит, уничтожит.
Это все будет завтра. Сегодня же еще есть время погреться на солнышке, улыбаясь небу. Флейта в руках. И радостная, легкая песня свободы. Музыка поет, рассказывая о том, что все было не зря и жизнь прожита не напрасно. Пусть успел не все, пора отпустить то, что уже не сделать. Всю боль, всю печаль — пора отпустить… Уходить в Пламя нужно с улыбкой. Скоро все закончится. И будет свобода от всего. От долга, который держал прочнее любого якоря. Хватит. Безумно хочется мира и покоя…
Музыка звучала. А небо улыбалось ему чистым солнечным светом. Здесь не было того мерзкого марева, что царило внизу. Никакого…
Спустился он уже ночью. Внизу его терпеливо поджидали двое чешуйчатых. Конвой. Пламенный хмыкнул, воины клана Шиа вздохнули. Драться они будут. Но без охоты и только при необходимости.
— Как вас хоть звать-то, чудики? — с усмешкой спросил Альтис.
— Т?ильех Шиа, — представился парень с изумрудным узором на темной чешуе.
— А я — Л?ерг Шиа, — сообщил второй, с узором из багряных чешуек.
— Ну а я — Альтис Пламенный. — Демон улыбнулся совершенно искренне. Сощурился и хитро спросил: — Пить то, что горит, умеете?
Чешуйчатые переглянулись и одновременно кивнули. Они были гораздо выше Пламенного, но рядом с ним сами себе казались мальчишками. Керрон не пожалел своих запасов и прислал здоровую бочку самого лучшего. Л?ерг взвалил бочку себе на плечо, Т?ильех в это время раздобыл три кружки, корзину с закусью, и пленный вместе с конвоем устроились пить на замковой стене, по дороге послав караульных и начальника стражи в задницу верховному магистру. С магистром связываться никто почему-то не захотел, и их оставили в покое. Альтис хохотал до слез, представив себе рожи стражников, когда завтра они узнают в сегодняшнем вконец оборзевшем офицере лютого и страшного врага, чудом взятого в плен. Оба Шиа в это время только прятали взгляды. Он смеется над собственной смертью.
К середине ночи троица оказалась достаточно пьяна, чтобы пойти на поиски приключений и подвигов. И они пошли! По очереди таща недопитую бочку с собой.
К рассвету Альтис только урывками помнил устроенный ночью дебош. Судя по тому, как болели челюсть и кулаки, — успели подраться. Где-то стащили еще закуски, как-то умудрились затащить на стену, помимо бочки с вином, еще пару бочонков пива.
Конвойные мирно дрыхли на стене, а Альтис осознал себя стоящим и пристально смотрящим на восток, в сторону светлеющего неба. Утро вступало в свои права неторопливо. Начиналась осень. В прохладном воздухе проступал запах скорого дождя. И тогда его накрыло…
Протрезвел мгновенно. Сполз по стене, почти упав меж каменных зубцов. Невидяще смотрел в светлеющее небо. Его трясло, как в лихорадке, и зубы приходилось сжимать с силой, чтобы они не выбивали предательскую дробь.
Снова и снова возвращалось прошлое, накрыв с головой. Смерть, кровь, бессмысленная жестокость… Братья, смерть каждого, пережитая заново… Коган, Трэн, Стрим, Литис, Колокольчик… Алинка… И Альтаир. Альтаир…
Рейды устрашения, после которых каждый раз приходилось жестоко пытать самого себя, чтобы забыть!.. Забыть этот ужас, эту грязь, эту кровь, в количестве которой его вместе со всей сотней Грифона утопить можно!..
Альтаир… За что все это, Альтаир?! Где ты теперь, всесильный старший брат?! Почему нельзя прийти, уткнуться тебе в плечо, чтобы отпустила боль и рассеялся страх?..
Своими руками убить того, у кого на руках вырос… Как живое, встало перед ним прошлое. Утопленное в крови и грязи.
Тебя не будет рядом, Альтаир. Младшему из тройки придется умирать в одиночку. Если бы просто умирать… Лишь бы выдержать.
Выдержать?! Не смешно!.. Кошмар сожрет его, ни разу не чихнув! И если бы просто убил… Нет, Кошмар утопит сына Пламени в той крови, которую тот пролил, в боли и грязи, только еще и усилит все это в десяток раз.
Боится?! Нет, он не боится… Он в ужасе. Страшно до такой степени, что можно сойти с ума. Хотелось скулить и подвывать от страха, да только горло свело…
Как в руках оказалась флейта, Альтис не понял. Мелодия дрожала и срывалась, пальцы не слушались, а дыхание не восстанавливалось. Постепенно, медленно выровнялась… Музыка, зазвучавшая над спящим городом и замком, вместила в себя все. Всю безумную, бесконечную тоску с болью. Вину, страх, отчаяние и безнадежность…
