другого…
— Какие? — заинтересовался Волк.
— Всякие, — ответила Алина. — Начиная с того, что малыш — очередной и самый неудачный выродок Лаэторриониса и твой брат, заканчивая тем, что он твой незаконнорожденный сын. Они и о тебе всякое говорили.
— Да плевать, пусть что хотят, то и болтают, — махнул рукой бог-волк. — Ты бы слышала, как меня грязью поливали, когда я тут жил. Мне все равно.
— А мне не все равно, что говорят о тебе. — Воительница злобно фыркнула, бросила обратно на тарелку оторванное от тушки крылышко. — Ты мне такой же брат, как Альтис. Поэтому пришлось провести воспитательную беседу. — Прищур и жесткая улыбка вышли у нее совсем как у Альтиса.
— Спасибо тебе за это, Линка, — благодарно улыбнулся в ответ Арох. — Малыш, иди за стол! Поешь, потом будешь дальше шкодить.
Мальчик охотно подчинился, тем более что еда вкусно пахла, а он успел проголодаться.
— Интересно, сколько мало?му лет? — поинтересовалась Алина, погладив по голове Волчонка, оказавшегося между ней и Арохом.
Арох взял в свои руки ладошку мальчика, заставил сжать кулак, потом распрямить пальцы, согнул в локте, распрямил, посмотрел.
— Судя по строению руки — не больше четырнадцати, — ответил Волк. — Как раз формируются две дополнительные мышцы, становятся более эластичными связки и меняются суставы. Видишь, локоть в обратную сторону немного выгибается, а ладонь назад отогнута больше, чем под прямым углом? Даже, я бы сказал, лет тринадцать. Совсем дите.
На всех лицах была одна четкая мысль — убить любую тварь, которая косо посмотрит на эльфенка, росшего в рабском ошейнике. Нельзя допустить, чтобы он, такой маленький, вновь испытал страх, боль и унижение.
— Кто ребенка сегодня спать укладывает? — поинтересовался в пространство бог-змей.
— Я, — вызвался Пламенный. — А завтра ты.
— Вот хитрая рожа, — хмыкнул Траэллита. — Завтра мы, скорее всего, ночуем под открытым небом.
— Вот тебе стимул под ним не ночевать, — сообщил наглый демон.
После ужина Альтис повел мальчика гулять.
Закатное летнее солнце золотисто освещало сад на заднем дворе. Альтис сидел под деревом и смотрел, как играет Волчонок Арох. Пальцы сами по себе плели затейливый венок из тоненьких стебельков разных полевых цветов. Руки требовалось привести в норму. Доплетя венок, Пламенный скептически посмотрел на получившееся корявое безобразие. Непослушные пальцы работали плохо, и плетение получилось не таким идеально ровным, чтобы стебельки и лепестки с цветочками были один к одному, как хотел демон.
Малыш подбежал к демону со сломанной веткой в руках и радостно продемонстрировал сидящую на листочке занятную букашку. Нет, не эльфийский это мальчишка! Эльфята не ломают веток и не радуются возможности что-нибудь разбить и разрушить. Альтис повосхищался насекомым, потом надел на голову ребенка получившийся венок.
— Ну-ка, малыш, посиди спокойно, — попросил демон, доставая блокнот и уголек для рисования.
Эльфенок послушался, но спокойно сидел недолго, тут же найдя себе какое-то интересное занятие. Альтис поглядывал на играющего мальчика и рисовал легкими штрихами. Любой маг должен быть певцом, художником, музыкантом и каллиграфом. Боевой магистр обязан достичь высот во многих дисциплинах. Опытом и умениями Белого демона не обладал ни один смертный волшебник.
Мальчик на бумаге выходил на диво хорошеньким. Тонкий, гибкий, изящно сложенный и легкий мальчишка в венке из полевых цветов. Закончив набросок, Пламенный снова скептически скривился. Недостаточно твердая рука и неуверенный штрих. Тем не менее страница была перевернута, а не выдрана и сожжена. Взглянув на снова усевшегося перед ним ребенка, демон поймал момент и сделал новый набросок, на этот раз работая более тщательно и стараясь сдержать дрожь в руке.
Рисунок был портретный. Чуть склоненная набок голова, полуулыбка на губах, немного задумчивый взгляд, темные глаза в пушистых ресницах. Каждый цветочек в венке, каждая запутавшаяся в роскошной белой шевелюре травинка были детально вырисованы.
— Восхитительно…
Пальцы дрогнули, и тень на изгибе плеча получилась кривоватой.
— Не надо говорить мне под руку, — невозмутимо попросил Альтис, исправляя тень новыми штрихами. — А то можно испортить не только рисунок.
— Прошу меня простить, командор, — сдержанно сказал император, не отрывая восхищенного взгляда от картины, обретающей новые черты под порхающей рукой. — Надеюсь, больше не побеспокою вас не вовремя.
— Ты пришел что-то узнать, Каин? — спросил демон, не поднимая головы. — Это плохая привычка — переходить на официальный тон со мной, если сделал что-то не так.
Император впал в ступор. Демон тонко издевается над ним? Или у него с головой не все в порядке и он действительно считает Тиграна — Каином, его далеким предком? И если верно второе — непростые, видимо, были отношения у предка с Белым демоном, хранителем рода. Хранителем, которого предал Тигран…
— В любом потомке живет предок, — словно прочтя мысли императора, сказал Альтис. — И в тебе живет древний Янтарный король. Каин был достойнейшим из рода, какие бы глупые легенды о нем ни ходили. Это ложь, что Каин — братоубийца и кровавый тиран. Наглая, глупая ложь и клевета. Его брат был ублюдком, рожденным матерью от любовника. Сволочью и властолюбцем, скрывающимся под маской светлой невинности. У Каина хватило воли прирезать братца, за что ему честь и хвала. И я буду обращаться к нему в тебе, потому что он не нарушал наш договор. Я не имею права его предать. Тиграна мне следовало бы убить. На Каина я никогда не смогу поднять руку.
Император молчат, сильнейшим усилием воли сдерживая бурю внутри. Слова демона вонзались подобно отравленному кинжалу под ребра.
— Что я могу сделать для тебя, Альтис? — Тигран опустился на землю, чтобы смотреть на него, как равный на равного. Хотя смертный, кем бы он ни являлся, не будет равен бессмертному. Тем более — такому…
Покосившись на монарха, демон усмехнулся уголком губ:
— Не мешать исправлять твои ошибки.
Тут эльфенок подлез поближе к Альтису, заглянул ему под руку, ткнул пальцем в рисунок и радостно сообщил:
— Арох!
— Точно, — кивнул демон и показал портрет ребенку поближе: — Смотри, какой ты красивый, малыш!
— Арох — красивый! — самодовольно сообщил Волчонок и так гордо кивнул, что Альтис не выдержал и рассмеялся.
Едва забрезжил серый рассвет, а отряд уже был в седлах, готовый отправиться в путь. Зевающий и не желающий просыпаться Волчонок сидел на собственной лошади, которую выпросил для себя еще вчера.
— Просыпайся, солнышко ясное! — Алина подъехала на своем рыжем пегасе к эльфийской кобылке и потрепала ребенка по голове, разлохматив волосы. — Да ты еще и не причесанный, чадо…
Достав из кармана гребень, Алина принялась распутывать белую шевелюру, укладывая прядку к прядке. Этим гребешком она обзавелась исключительно ради одного ламия, серебристые кудри которого ей очень нравилось расчесывать. Нравилось, в частности, потому, что этот самый ламий шарахался от расчески, как от метки проклятия.
Подъехавший с другой стороны Арох затянул шнуровку на светлой рубашке мальчика, застегнул пуговицы на легкой курточке с кольчужными вставками. Склонился и вставил ножку малыша в стремя.
