Видишь вон?
– Губную гармошку?
– Да, да. Ее привез Уорделу Рассел, аккурат когда был у нас недавно. Уордел играет на ней, ну словно говорит. Очень уж хорошо играет. Его мама ведь очень любила музыку, знаешь?
– Я не помню ее.
– Да и не можешь. Она умерла вскоре как родился Уордел. Так у меня появился второй внук, которого мне пришлось самой растить. Первый – Рассел. Моя дочка Труси оставила его мне, когда во второй раз замуж вышла.
Мне хотелось еще спросить про Уордела, но тетушка Ли Энни не дала: она снова взялась за голубой конверт и переменила тему разговора.
– Как у тебя с письмом, Кэсси?
– С чем?
– Ну, почерк у тебя какой? Такой же красивый, как у твоей мамы?
Я пожала плечами.
– В общем, ничего, нормальный.
– Сейчас уж постарайся, чтоб был совсем хороший, а не просто нормальный. Потому как я хочу попросить тебя написать за меня письмо, а потом взять его домой и показать маме, чтобы она посмотрела. Завтра я собираюсь отправить его по почте. Как ты думаешь, справишься?
– Конечно, мэм.
Мы кончили обедать, и тетушка Ли Энни дала мне прочитать письмо. Оно было от дочери человека, у которого тетушка Ли Энни обычно работала. Она сообщала, что человек этот умер.
– Хейзел прислала мне еще вот эту книгу. – И тетушка Ли Энни протянула ее мне.
Я глянула на обложку: «Конституция штата Миссисипи. 1890 год» – увесистый том большого формата. Я открыла его. Шрифт был мелкий, слишком мелкий, и читать было трудно. Я прочитала вслух несколько строк, но мне стало скучно, и я бросила.
– Тетушка Ли Энни, здесь ничего не понятно. Зачем она вам ее прислала?
Тетушка Ли Энни громко рассмеялась:
– Глупышка, ведь эта книга принадлежала отцу Хейзел, а он был судья. Так вот, я частенько пробиралась в его кабинет, когда его там не было, и пробовала читать эту книгу. Ох, а однажды он меня застал, когда я читала, и сказал: «Ли Энни, как же тебя угораздило заняться чтением того, что тебя не касается?» А я ему: «Ведь вы же сами говорили, что в этой книге сказано про каждого из нашего штата Миссисипи, вот я и хотела найти, что тут про меня написано». Он вроде как смутился и говорит, что книга эта только для белых и мне не надо ее трогать. И еще говорит: мол, если я хочу что узнать, могу спросить его, и он мне все объяснит. – Она снова рассмеялась: – Что ж, вот теперь я хочу сама в этом разобраться. Зачем мне спрашивать старого белого господина, он-то мне скажет, только что сам захочет, чтоб лишнего чего не узнала. – Она задумалась, перебирая огрубевшими пальцами страницы книги. – Соображу, что к чему, и, может, еще пойду голосовать.
– Голосовать?
– Сперва меня опросят, прежде чем голосовать. Какие такие вопросы, вот в этой книге и написано. В конституции.
Тут я поглядела на тетушку Ли Энни ну прямо новыми глазами.
– Тетушка Ли Энни, вы вправду собираетесь пойти голосовать?
Она чуть задумалась, но потом опять засмеялась и покачала головой:
– Куда уж такой старухе, как я! Нет, конечно же, нет. А вот мой папа голосовал. Это было еще во времена Реконструкции.[8] Всем черным тогда дозволили голосовать. Не женщинам, только мужчинам. Он пошел туда, где голосовали, и поставил свой крестик. И ни на какие вопросы не отвечал.
Лицо у тетушки Ли Энни сделалось тут грустным-грустным.
– А потом появились те самые «ночные гости». Мазали дегтем черных, что шли голосовать, били их и линчевали. Моего папу ужас как били… я сама видела. Волочили его по дороге… О господи… – Она снова покачала головой, словно стараясь стряхнуть эти воспоминания. – После уж никто не ходил голосовать, почти что никто… – Она вздохнула и помолчала недолго. Потом посмотрела прямо на меня: – Кэсси, детка, может, захочешь почитать мне из этой книги? Я сама не очень-то обучена читать, а ты так славно читаешь.
– Ой, тетушка Ли Энни, не могу я это читать, непонятно там все.
– Ну ты ж только что так хорошо читала. Или, знаешь, попроси сначала у мамы разрешения.
Я нахмурилась: вот уж в чем я не была уверена, так это захочу ли спрашивать маму, могу я тратить время на чтение каких-то занудных законов штата Миссисипи или нет. Но тетушка Ли Энни не заметила моего колебания и протянула мне бумагу и карандаш и стала диктовать свое письмо. Кончила она как раз когда раздался первый школьный звонок.
– Мне пора идти, тетушка Ли Энни, – сказала я, складывая письмо, чтобы взять его с собой.
– Спасибо, детка, спасибо, Кэсси, – тетушка Ли Энни встала из-за стола и проводила меня до двери. – Я надеюсь, ты не забудешь показать его маме, прежде чем начнешь переписывать чернилами. Мне бы очень хотелось, чтобы в письме мисс Хейзел уж не было ошибок.
– Да, мэм, – пообещала я, сбегая со ступенек.
– И непременно спроси у мамы разрешения, чтоб приходить ко мне читать, ладно? – крикнула она мне
