должна просто поговорить с ним. Я оглянулась на дверь в кухню – за ней сидела тетушка Ли Энни. Прикинула расстояние от меня до двери, потом назад до того места, где находился Уордел. Сойдет. Не к двери, так под укрытие леса был путь к спасению, если на Уордела вдруг нападет бешенство. Но когда уже решилась заговорить
– А я видела твою гармошку, – начала я. – Тетушка Ли Энни сказала, это Рассел тебе подарил.
Никакого отклика в глазах Уордела.
– Она… она сказала, ты здорово играешь на ней. Мне тоже всегда хотелось играть на чем-нибудь, но не на чем. Вот у Стейси, у Стейси есть свирель, ему Джереми Симмз подарил. Он на ней не играет, но, если я попрошу, он все равно не даст.
Я замолчала. В ответ ни слова.
Видя, что моя беседа о музыке никуда меня не приведет, я решила испробовать другую тактику.
– Мне было так жаль, что ты поранил голову. Ба сказала, крови было жуть как много… Но сейчас тебе уже лучше, правда? – Я сделала паузу, зная, что ответа не будет, потом продолжала: – Тетушка Ли Энни сказала, что, когда ты поранился, был рядом Джо и что он плакал всю ночь, боялся, что ты умрешь. – Я на минуту задумалась. – Джо твой лучший друг, да?
Что-то промелькнуло в глазах Уордела, только я не поняла что. Собственно, взгляд у него никогда не был холодным, а теперь он еще потеплел.
– Знаешь, а мне нравится Джо, – призналась я совершенно искренне. – Некоторые смеются над ним, но мой папа говорит, что это нехорошо. Папа говорит, у каждого в жизни должно быть свое дело, и, если он хорошо его делает, он может гордиться. Папа говорит, работа Джо – убирать в школе и в церкви и звонить в колокол, и он хорошо со всем этим справляется. Только один раз, по-моему, он пропустил и не звонил, в то воскресенье, когда ты…
Я оборвала себя, поняв – правда, слишком поздно, – что затронула тему, которая может задеть Уордела. Но когда я взглянула на него, я увидела, что он глазами словно поощряет меня продолжать. Что я и сделала.
– Знаешь, я никак не могу понять: ведь Джо всегда сам звонит в колокол, но тогда у него на руках была Дорис Энн, и вдруг почему-то Дорис Энн оказалась наверху и звонила в колокол она, а не Джо. И ты оказался наверху. – Я замолчала, вспоминая то воскресное утро. – А когда мы все вошли в церковь, я увидела, как Джо бросился за тобой к лесу… но ведь его с нами не было внизу перед церковью…
Перестав говорить, на этот раз я уже не взглянула на Уордела, потому что упорно старалась представить себе, где же тогда все-таки был Джо. Я вспомнила, как папа сказал мистеру Эллису, что он уверен, Уордел поднялся наверх на колокольню, чтобы снять оттуда Дорис Энн. И тут только до меня дошло то, что я могла бы понять еще в тот день.
– Так это был Джо! – воскликнула я. – Вовсе не ты, это Джо взял Дорис Энн на колокольню, а ты поднялся, чтобы снять ее оттуда! И папа это понял, верно? Но никому не сказал, потому что ты не хотел этого, правда? Ты позволил всем ругать тебя за то, что сделал Джо! Но почему же? По…
Уордел встал. И тут я вдруг снова вспомнила, с кем я говорю. Теперь он смотрел не на меня, и я не видела его глаз. Он подошел к поленнице. Острие топора было всажено в одно из поленьев. Одним рывком он вытащил его и, обогнув поленницу, направился ко мне.
Я попятилась, оглядываясь на дверь кухни. Мне хотелось позвать тетушку Ли Энни. Но я не могла выдавить из себя ни звука. Подумала было броситься бегом. Но когда у меня уже созрел план бегства, я вдруг побоялась повернуться спиной к Уорделу, стоявшему с топором в руках. Мои глаза были прикованы к топору, и я смекала, что Уордел собирается делать. В каких-нибудь десяти футах от меня он остановился, подняв руку с топором.
Отбросив нерешительность, я повернулась и побежала, убежденная, что меня в любую минуту могут разрубить пополам. Вот тут все и случилось. Я упала.
Охваченная ужасом, я посмотрела через плечо на Уордела. Он, не опуская топора, с любопытством уставился на меня. Все еще ни слова не говоря, он молча рассматривал меня, потом поднес руку с топором к плечу и наконец вытянул ее в направлении леса.
– Твои братья, – произнес он, – пошли вон туда.
И, даже не взглянув на меня больше, направился к дровяному сараю и скрылся там.
Я кое-как поднялась – уф, спасена! – и пустилась бегом по тропинке, ведущей в лес. Но только когда я добежала до ручья под названием Малютка Роза-Ли и увидела Малыша и Кристофера-Джона, устроившихся на берегу, чтобы кидать в воду камешки, я поняла, что случилось: впервые Уордел удосужился поговорить со мной.
5
– Кристофер-Джон, поспеши! Клод не придет.
Кристофер-Джон оглянулся на меня, потом с надеждой посмотрел еще раз на лесную просеку, по которой два года подряд каждое утро его друг Клод Эйвери бегом догонял нас вместе со своим братом Т. Дж. по дороге в школу. Но в этот год Клод только иногда появлялся на тропе, да и то лишь когда мама заставляла его. Он и всегда-то был застенчивым мальчиком, прятавшимся под крылом старшего брата, а с прошлого лета и вовсе ушел в себя, в свой одинокий мир. Никто, даже Кристофер-Джон, не мог проникнуть в этот мир. Да и когда он приходил в школу – держался отдельно от всех. Они видели, как он сидит на пне у опушки леса и плачет, вспоминая своего брата, и все в неловкости отводили глаза, слыша, как он громко всхлипывает.
– Пошли, Кристофер-Джон, – тихо позвал Стейси. – Он вряд ли появится.
– Может, он сегодня просто опаздывает. Помнишь, на прошлой неделе так два раза было.
– Это мы дважды опоздали на той неделе, – пробурчала я, не желая думать ни про Клода, ни про Т. Дж., ни про то, что с ним сделали.
Стейси укоризненно посмотрел на меня. И зашагал вперед.
У перекрестка мы свернули с дороги Гаррисона на север и стали прислушиваться к автобусу с учениками
