влюбленности ему не понравилось. Особенно то, с какой неистовой силой забилось сердце в груди.
— Сейчас не самое подходящее время говорить о любви. После того, что произошло сегодня ночью… — Кэрри не договорила и резко повернулась к плите. — Господи, бекон горит! — ахнула она.
Гром выключил плиту и стал выкладывать подгоревшую яичницу на тарелки. Затем он поднял с пола лопатку.
Кэрри неподвижно замерла посреди кухни, не делая попытки помочь ему. Она тоже любила его, но не могла заставить себя в этом признаться. Эта любовь не укладывалась в привычные рамки ее жизни.
Гром пододвинул ей стул и протянул стакан сока.
— Ты успокойся. Сейчас что-нибудь сообразим.
Проявив чудеса сообразительности, он поджарил толстые куски стейка, подогрел банку горошка и добавил туда пакет замороженных овощей.
Кэрри ела молча, не чувствуя вкуса еды. Когда в кухню вошла Спотти и принялась громко и требовательно мяукать, Гром положил в миску холодную овсянку. Кошка набросилась на пищу, а Гром сел напротив Кэрри.
— Я буду хорошим мужем, — сказал он, подумав, что любовь не такая уж и плохая штука. — И хорошим отцом.
— Я боюсь этого брака. Боюсь твоей работы.
Гром угрюмо смотрел в свою тарелку.
— Это мой хлеб. Я ничего не могу с этим поделать.
— А я зарабатываю на жизнь в мотеле родителей. Этот городок — мой дом, мое убежище.
Гром знал, как много для нее значит город их детства.
— Но у нас будет ребенок, — он пустил в ход свой последний козырь. — Если бы Создатель не хотел, чтобы мы были вместе, он не дал бы нам второй шанс.
— Многие живут раздельно и имеют общих детей, — вяло промолвила Кэрри.
— Но я хочу для нашего ребенка лучшего.
— Тогда принеси в жертву свою работу. Поехали в Аризону. Сделай это для меня, Гром.
Он вспомнил счастливую пару, которую они встретили в больнице.
— Я бы и рад. Знаешь, я иногда завидую обычным людям.
— Так что тебе мешает стать одним из них?
— Ну… просто я не умею жить по-другому.
— Я научу тебя. — Она помолчала, внимательно изучая его хмурое лицо. — Покажу другой мир, в котором нет места оружию.
— Кэрри, я спас множество человеческих жизней. То, что я делаю, для меня очень важно.
— Мне хочется, чтобы для тебя были важны наши отношения.
— Разве моя любовь не имеет значения? И я знаю, что ты меня тоже любишь. Я вижу это по твоим глазам.
— Да, — Кэрри перешла на шепот, — я тебя люблю, и это глупо отрицать. Но я была вынуждена защищаться.
— От кого? От отца своего ребенка? Хороша любовь, ничего не скажешь.
— Тем не менее, так и есть. Мы не знаем, что делать с нашей любовью… — Она замолчала, и фраза повисла в воздухе.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Кэрри было необходимо поговорить с кем-то, кто мог бы ее понять. После того, как они с Громом молча убрали со стола, она набрала номер Тальи и договорилась о встрече.
Они медленно шли по дорожке в городском парке. Кэрри рассеянно поглядывала по сторонам, наблюдая за молодыми мамочками, катающими в колясках своих детей.
Талья села на скамейку около пруда.
— Хочешь поговорить о ребенке? — спросила она наконец.
— Ты знаешь о моей беременности?
— Теперь знаю, — Талья наклонила голову. — Интуиция. Да и Гром ведет себя как-то странно.
Кэрри не могла не признать, что Талья хороший детектив.
— О Стивене Картере тебе тоже известно?
Талья кивнула.
— Мы с Ароном давали сегодня показания агентам ФБР.
— Я не привыкла к такого рода вещам, — призналась Кэрри.
— К убийству вообще трудно привыкнуть. Я, например, так и не смогла.
— Ты хотя бы сталкивалась с этим раньше, — Кэрри подумала о том, что чувствовал Гром, после того как обнаружил Стивена. — Ты, Арон, Гром — вы все из одного и того же теста.
— Поэтому мы и работаем вместе. Я не ушла из агентства после расставания с Ароном только по этой причине. Ты позвонила мне, чтобы узнать, как я обхожусь без Арона?
— Ты права. Возможно, я хочу услышать, что находиться бок о бок с бывшим любовником не так уж и сложно.
Талья откинулась на спинку скамейки и вытянула перед собой длинные ноги.
— Я бы и рада обнадежить тебя, Кэрри, но это не так. Я прошла через семь кругов ада, когда мы расстались.
— Но ты же справилась.
— У тебя все по-другому. Ребенок. Гром, который хочет на тебе жениться.
— Жениться? Он тебе сам сказал об этом?
— Ему не нужно мне ничего говорить. Я сама не слепая и все вижу. Кроме того, он жуткий собственник.
— Я просила его поехать со мной в Аризону, начать нормальную жизнь. Он отказался.
— А ты в свою очередь отказалась остаться? — предположила блондинка.
— Да, — подтвердила Кэрри, наблюдая, как шустрый мальчуган тащит свою мать к краю пруда, где ребятишки бросали уткам хлебные крошки.
Талья проследила за ее взглядом.
— Ты в тупике, но ради ребенка стараешься поддерживать нормальные отношения с Громом, — кивнула она. — Ведь так?
— Дети не должны отвечать за ошибки родителей.
— Неужели ты считаешь вашу любовь ошибкой?
— Иногда все так и выглядит.
— Возможно. — Талья замолчала, глядя куда-то вдаль.
— Жена Арона еще любит его? — спросила Кэрри.
— Нет. Она снова вышла замуж. Видимо, нашла человека, который даст ей все, что нужно.
— Счастливая.
— Да. — Талья повернулась к Кэрри. — Я хочу, чтобы и вы с Громом были счастливы.
— Мне тоже этого очень хочется.
В день ее отъезда Гром ждал, что она передумает и останется. Но этого не произошло.
Он стоял около кровати в комнате для гостей, смотрел, как Кэрри упаковывает свои вещи, и пытался придумать, как ее удержать. В голову ничего не приходило.
Его сердце болезненно сжалось от чувства огромной утраты.
Кэрри было тоже нелегко, и он это прекрасно понимал. Но, несмотря ни на что, она возвращалась в Аризону. Возвращалась не одна. Вместе с ней уезжал и их ребенок.
— Завтра привезут мебель, — первым нарушил молчание Гром.
Кэрри огляделась, словно прикидывая, куда лучше поместить кроватку.