который в ответ усмехнулся и незаметно ей подмигнул.– Я… немного устала,– сконфуженно закончила она.
– От приготовлений к свадьбе у бедняжки Милли просто голова кругом идет,– вмешался Саймон.– Столько всего надо предусмотреть – шампанское, торт…
Безусловно,– холодно отрезал священник.– Но позвольте вам напомнить, что смысл свадебного торжества отнюдь не в торте, не в шампанском и не в подарках, которые вам, несомненно, преподнесут.– Каноник пробежал глазами по комнате, как будто сравнивая собственный убогий скарб с кучами роскошных дорогих подарков, сваленными у ног Саймона и Милли, и сдвинул брови еще суровее.– Меня крайне огорчает – продолжил он, шагая к окну,– небрежное отношение многих молодых пар к церемонии венчания. Таинство брака нельзя считать обычной формальностью.
– Конечно, нельзя,– согласилась Милли.
– Это не просто вступление перед веселой вечеринкой.
– Конечно,– снова подтвердила Милли.
– Говоря словами церковной службы, к браку нельзя относиться беспечно, легкомысленно или эгоистично…
– А мы и не будем! – раздался нетерпеливый возглас Саймона.– Святой отец, вы, наверное, каждый день сталкиваетесь с парами, которые вступают в брак по каким-то ложным мотивам, но это не наш случай, ясно? Мы любим друг друга и хотим прожить вместе до конца своих дней. Для нас это серьезно. Шампанское и свадебный торт здесь совершенно ни при чем.
Саймон замолчал, и на мгновение воцарилась тишина. Милли взяла его за руку и сжала ее в своей ладони.
– Понимаю,– проговорил наконец каноник Литтон.– Что ж, рад слышать.– Он сел, сделал глоток холодного чая и поморщился.– Не хотелось бы давать вам ненужных наставлений,– продолжил он, поставив чашку на поднос,– однако вы не представляете, сколько абсолютно неподходящих пар прошло перед моими глазами. Легкомысленные юнцы, едва знакомые со своими подружками, глупые девчонки, которым нужен повод, чтобы покрасоваться в свадебном платье…
– Охотно верю,– отозвался Саймон.– Но у нас с Милли все по-настоящему. И мы действительно относимся к этому весьма серьезно. Мы хорошо знаем друг друга, любим друг друга и будем очень счастливы.
Он наклонился и с нежностью поцеловал Милли, а затем посмотрел на священника почти с вызовом.
– Гм,– произнес тот.– Ну, будем считать, что я сказал достаточно. Похоже, вы на верном пути.– Каноник Литтон взял со стола папку и принялся перелистывать в ней бумаги.– Есть еще кое-какие вопросы…
– Ты молодец,– прошептала Милли на ухо Саймону.
– Я сказал правду,– шепнул он в ответ и ласково поцеловал ее в уголок рта.
Так вот,– продолжал каноник.– Я должен был упомянуть об этом раньше. Как вам известно, в прошлое воскресенье преподобный Гаррис забыл объявить о вашем бракосочетании4.
– Неужели? – удивился Саймон.
– Вы, безусловно, обратили на это внимание.– Священник взглянул на Саймона с неодобрением.– Если не ошибаюсь, вы присутствовали на утренней службе?
– Ах да,– сказал Саймон после паузы.– Конечно. То-то мне показалось, что не все в порядке.
Преподобный Гаррис очень сожалеет,– каноник раздраженно засопел,– но сделанного не воротишь. Так что вам придется венчаться по специальному разрешению5.
– Вот как? И что это означает? – вопросила Милли.
– Это означает, что, кроме всего прочего, вы должны будете принести клятвы.
– Черт побери! – не удержалась Милли.
– Что, простите? – недоуменно переспросил священник.
– Нет-нет, ничего, пожалуйста, продолжайте,– смущенно ответила она.
– Вы должны торжественно поклясться, что все сведения, которые вы сообщили мне, являются правдой,– объяснил каноник Литтон. Он протянул Милли Библию и лист бумаги.– Проверьте, что здесь все правильно написано, и поклянитесь вслух на Библии.
На несколько секунд Милли углубилась в чтение, потом радостно улыбнулась и объявила:
– Все точно!
– Мелисса Грейс Хэвилл,– прочел Саймон, заглядывая Милли через плечо.– Девица.– Он состроил гримасу.– Надо же, девица!
– Эй! – строго оборвала его Милли.– Не мешай, я должна принести клятву.
– Замечательно,– подытожил каноник Литтон и широко улыбнулся Милли.– Теперь, как говорится, все честь по чести.
К тому времени, как они покинули дом священника, на улице стало холодно и темно. Снова повалил снег, зажглись уличные фонари. В окне напротив искрились разноцветные огоньки рождественской гирлянды. Милли сделала глубокий вдох, потерла ноги, затекшие от долгого сидения в одной позе, и посмотрела на Саймона. Однако прежде чем она успела что-то сказать, с противоположной стороны улицы раздался торжествующий возглас:
– Ага! Вот вы где!
– Мама!
