Джеймс взял себя в руки:
– Что ты хочешь знать?
– Расскажите мне о том, какие дела я вел с ее братом. Я смутно помню Холлингфорда, но мало что могу сказать о нем.
– У него не было ни гроша, – ответил Джеймс. – Позор так проиграть все до последнего пенни.
– Он не был должен мне денег?
– Если ты давал ему деньги, то только из милосердия. Холлингфорд никогда не возвращал долгов.
– Тогда придется выманивать его, – пробормотал Стивен.
– Кого? – Очевидно, не Холлингфорда, ведь тот был давно мертв и похоронен.
– Того, кто пытается убить меня. Джеймс выдохнул.
– Что ты собираешься делать?
– Я хочу устроить бал и пригласить на него всех наших знакомых, – сказал Стивен и мрачно добавил: – Если кто-то пытается убить меня, я хочу, чтобы он узнал о моем возвращении в Лондон.
– Что, если он сделает еще попытку?
– Я буду готов.
Прошло три дня. По вечерам муж казался немного рассеянным. Он как будто потерял всякий интерес к ухаживанию, которое так удачно начал. Его отношение начало беспокоить Эмили, ей даже захотелось самой сделать первый шаг. Но она не отваживалась – вдруг Уитмор ее отвергнет.
Иногда по ночам Эмили просыпалась. Холодное пустое пространство рядом пугало ее.
Сегодня Эмили очень хотелось чем-нибудь заняться, поэтому она отправилась на кухню. От знакомого аромата свежеиспеченного хлеба стало легче.
Она отпустила слуг и собрала все необходимое для кекса. Растерла масло с сахаром и принялась одно за другим вбивать в тесто яйца. Но и любимое дело не помогло. Ее тревога росла.
Муж вел себя так, как будто они просто друзья, но ей такая жизнь действовала на нервы. Они вместе ели, разговаривали о пустяках и делали вид, что довольны жизнью. На самом же деле ей хотелось знать ответ только на один вопрос: когда он снова ее поцелует? И захочет ли он снова ее поцеловать?
Теперь, больше чем когда-либо, она готова была верить ему. Похоже, он тогда и правда уехал не к любовнице. Ни разу за те несколько недель, что прошли с его возвращения, он не встречался и не проводил время с другой женщиной.
Она обвинила его в смерти своего брата, но это нечестно. Может быть, она никогда не узнает, что на самом деле произошло в ту ночь... Но тогда, при встрече с мужем, ей необходимо было дать волю своему гневу и отчаянию.
Дверь кухни открылась, и вошел граф. Он был гладко выбрит, аккуратно одет и причесан. Он остановился у двери и стал наблюдать за ее ловкими движениями.
– Я так и подумал, что найду тебя здесь.
Эмили вдруг почувствовала, что на кухне по-настоящему жарко.
– В чем дело?
Граф рассматривал ее, как рассматривают кусок шоколада, прежде чем положить в рот.
– Неужели мне нужно искать повод, чтобы поговорить с собственной женой?
Эмили разбила в миску очередное яйцо, смяв скорлупу дрожащими пальцами.
Что с ней такое? Она ведь не собиралась добавлять больше яиц. Чтобы скрыть непонятное волнение, Эмили принялась старательно вымешивать тесто.
– Десять яиц? – заметил он, взглянув на рассыпанные скорлупки.
– Это для кекса, нужно взять всех продуктов по фунту, – объяснила Эмили. – А еще... еще у меня есть клубника.
– Буду ждать с нетерпением.
Глубокий тембр его голоса наводил на мысли о том, что Стивен думал сейчас совершенно о других вещах, которые тоже можно пробовать на вкус.
Стивен протянул руку попробовать. Его палец с тестом исчез во рту, и – господи помилуй – это зрелище живо напомнило ей о его чувственном поцелуе. Она усилием воли вновь сосредоточила внимание на миске с тестом.
Он опять окунул палец в приготовленную смесь и протянул ей:
– Хочешь попробовать?
От мысли о том, чтобы лизнуть его палец, она покраснела.
– Нет, спасибо.
– Жаль. – Палец опять исчез у него во рту. О, он прекрасно понимал, что делает, смущая ее таким образом.
Эмили повернулась к нему спиной, но он воспользовался этим, подошел к ней вплотную и легонько прижал к столу. Он обхватил ее руками за талию и притянул к себе. Она ощутила аромат мыла и почему-то сосновой хвои. Его пальцы поднялись к мягкой округлости ее груди, и у Эмили перехватило дыхание.
– Завтра вечером я даю бал в Ротберн-Хаус.
Она ни о чем не могла думать и почти не воспринимала его слов. Не понимая, о чем идет речь, она с трудом кивнула:
– Хорошо.
– Тебе не обязательно присутствовать. Ты можешь остаться здесь. – Он убрал руки, и Эмили вновь сосредоточила свое внимание на кексе.
Вот как? Не обязательно присутствовать? Охваченная смятением, Эмили не знала, что и подумать. Ведь этот бал – их второй шанс! Первое приглашение она отклонила. Почему же теперь он не хочет видеть ее на своем балу?
Где-то внутри возник страх. Может быть, он хочет, чтобы никто не знал о его женитьбе? Но нет, это невозможно. Она живет здесь уже две недели – вполне достаточно, чтобы о ее присутствии узнал весь Лондон.
Непонятно, хочет ли Уитмор, чтобы она оставалась его женой. Она никак не могла догадаться о его намерениях. Он присылал ей цветы и платья, которые она не носила. Но может быть, это просто дух противоречия и желание не уступить Фредди Рейнолдсу в его ухаживании, а вовсе не чувство к ней.
Если бы она лучше играла роль жены графа, она обязательно появилась бы на балу рядом с ним. Она бы не побоялась взглянуть в лицо собственным страхам и боролась бы за сохранение семьи.
Но ведь она не умеет вести себя в обществе, тем более на балу. Нет, это невозможно.
Он подчинился с веселым огоньком в глазах.
– Как, неужели мне нельзя взять орешек? Или ты хочешь сама все съесть?
Она была настолько поражена его веселым поддразниванием, что не возразила, когда он положил засахаренный орешек ей в рот.
Тело невольно напряглось. Эмили страшно захотелось притянуть Стивена ближе для поцелуя. Но нет, этого делать нельзя, она не позволит себе.
Эмили вытерла руки о передник, пытаясь скрыть внезапный трепет. Ей, его жене, предстоит испытание. Ее рассмотрят со всех сторон, оценят и признают негодной.
– Увидимся за обедом. – Он прихватил горсточку засахаренных орешков и зашагал прочь.
Еще один обед, еще один пустой разговор. Еще одна ночь в пустой постели.
Эмили закрыла глаза. Пора решить, чего же она хочет на самом деле, и сделать на это ставку.
