день рождения.
— Мишель согласна, — он снова приставил телефон к уху. — Мы будем часам к одиннадцати.
Они поговорили еще с минуту, и он отключил телефон.
— Боюсь, что у меня нет для нее подарка, — пожаловалась Мишель.
— Это касается нас обоих. — Он откинул голову на спинку сиденья. Мишель надеялась, что это всего лишь приятная усталость. — Когда мы приедем в Риверсайд, можно остановиться у супермаркета и купить ей пару компакт-дисков.
— Может быть, нам удастся выбрать и кассету с фильмом. Значит, завтра надо пораньше встать, а сейчас необходимо уложить тебя в постель — в ту же минуту, как мы приедем домой.
— Мишель, я слышу в твоем голосе тревогу. Расслабься. Не могу вспомнить, когда последнее время я чувствовал себя так хорошо.
Когда они подъехали к аллее, Зак попросил ее остановиться. Он выйдет и заберет почту. Потом встретит ее в доме.
Она с облегчением осталась одна. Пока она будет ставить машину в гараж, у нее есть несколько минут, чтобы взять себя в руки. Ей так нужны эти минуты. Некоторые слова, словно молитва, звучали в голове.
Поцелуй все изменил.
И теперь нужно принять решение. Ей нужен кто-то, с кем можно поговорить. И не откладывая надолго, лучше в этот уикенд. Человек, много видевший в жизни. Хороший друг, которому можно доверять. Который способен быть объективным и не осудит ее.
Немного спустя, погруженная в свои мысли, она вошла в спальню Зака. Он стоял у окна и смотрел на океан.
— Давай быстро все сделаем, — она достала аппарат для измерения давления.
Он обернулся. И Мишель тотчас заметила, как он изменился за те минуты, что был без нее. Выражение лица холодное, сосредоточенное. Она не видела его таким долгие годы… С тех пор, когда он был подростком, пытающимся определиться в жизни.
— Что-то случилось, Зак?
Сердце у нее ушло в пятки.
Ответом на ее вопрос стало молчание. Она приготовила аппарат.
— Плохие новости, Зак? Пока ты забирал почту, снова позвонила Шерилин?
— Нет, — пробурчал он и снова уставился на океан.
— Тогда, значит, с почтой пришло что-то огорчившее тебя, — продолжала она.
— Я ценю твою заботу, но не хочу об этом говорить.
Мишель закусила губу. Хотя она и знала, что перемена в нем никак не связана именно с ней, все же почувствовала себя отвергнутой. Прежде он никогда не исключал ее из своей жизни, из своих проблем. Сегодня она впервые столкнулась с этим.
— Мне нужно записать твое давление…
— Не сейчас, — раздался отчужденный ответ.
Ее точно отодвинули в сторону.
Выходя из спальни, она увидела, что он положил венок на комод рядом с цветком гардении. Пока она вдыхала смешанный аромат цветов, ей удалось разглядеть среди лепестков уголок конверта, которого раньше там не было. Сразу накатила слабость, Мишель не могла пошевелиться. Что-то произошло, и она твердо решила выяснить, что же это такое.
— Зак…
— Почему ты еще здесь?
С каменным лицом он повернулся к ней.
— Потому что ты мучаешься. — Она никогда раньше не видела его таким. — На прошлой неделе ты обвинил меня в закрытости. Сейчас ты поступаешь точно так же. Скажи мне, Зак, — попросила она.
Гримаса исказила его черты. Он даже выглядел старше. И долго молчал.
— Я получил письмо от юридической фирмы в Лос-Анджелесе, — наконец произнес он.
— Твоей компании предъявлен иск?
Сердце екнуло от страха.
— Нет.
— Слава небесам.
Голос ее дрожал.
Она лихорадочно соображала, перебирая все разумные и нелепые причины, вызвавшие это жуткое выражение на его лице.
Может быть, женщина из его прошлого предъявила ему иск, как якобы отцу ее ребенка? Отвратительное предположение подействовало точно удар в сердце. Когда она поняла, что больше не выдержит этой неопределенности, он заговорил:
— Появился мой биологический отец. Он жив и разыскивает меня.
Отец, родивший его…
— Невероятно. — Она тихо перевела дух. — Ради бога, как он узнал, где найти тебя?
— Возможно, следует задать другой вопрос. Как давно он знал, где меня найти?
Какой у него ледяной голос!
— Что еще сказано в письме?
Дрожь сотрясала ее.
— Он хотел бы встретиться со своим сыном. По причинам конфиденциальности его имя пока не сообщается. Все, что я должен сделать, — это дать адвокату знать о моих желаниях. Если я не заинтересован в такой встрече, больше меня не будут беспокоить.
Мишель в оцепенении обхватила себя руками. Она могла лишь вообразить, какой вихрь эмоций вызвала у Зака эта информация. Он так страдал, узнав о смерти родителей, усыновивших его. Испытал такую эмоциональную травму. Кроме того, биологические родители бросили его на попечение людей, нанятых социальной службой. Чудо, что ему вообще удалось все это пережить.
Но шрамы остались. Они глубоко запрятаны в его психике. И теперь всего лишь одно письмо снова растревожило их.
— Было бы бесчеловечно, если бы ты не проявил к нему хоть какого-то интереса, — она громко втянула воздух. — Ведь ты никогда не рассказывал об обстоятельствах, когда тебя… оставили…
— Теперь это спорный вопрос. — Он обжег ее потемневшим саркастическим взглядом. — Он и моя биологическая мать поступили со мной, своим сыном, бесчеловечно.
— Возможно, это угнетало его все прошедшие годы.
— Ты имеешь в виду раскаяние на смертном одре?
Он печально вскинул одну темную бровь.
— Может быть. Если он умирает…
— По-твоему, меня это трогает?
Голос его дрожал.
— Да, — честно ответила она. — Потому что он дал тебе жизнь.
Он снова повернулся к океану. Мишель подошла ближе к нему.
— И тебе не надо беспокоиться о реакции Шерилин. Какое бы решение ты ни принял, она на тысячу процентов на твоей стороне. В сердце она всегда на страже твоих интересов и желает тебе самого лучшего. Как и Грэхем.
— По-твоему, я этого не знаю? — резко спросил он.
— Я все время говорю не то, что надо. Я не в твоем положении и не знаю, как чувствует себя человек в таких обстоятельствах. Прости меня, Зак, — прошептала она и вышла из комнаты.
Постель не убежище, но больше некуда пойти с чувствами, разрывающими ее на части.
Их нынешний поцелуй точно ящик Пандоры. Они его открыли, и высвободилась сила, ужаснувшая ее. Теперь Заку из небытия пришло официальное послание.
