13.
Миссис Кроуфорд прислуживала нам с надутым видом, выражая явное неодобрение нашему уединению за столом. Мы прекрасно чувствовали ее настроение и, пока она находилась в комнате, разговаривали очень осторожно. Карты я показала Яну, только когда прислуга удалилась на кухню. Я показала ему странные печати — половинки китового силуэта и один полный. Прайотт внимательно изучил карты, но ему не удалось разгадать значение печатей.
— Возьмите их, пожалуйста, к себе и подумайте, что бы это значило, — попросила я. — В печатях должен быть какой-то скрытый смысл, но я не могу его расшифровать.
Ян обещал мне сделать все, что в его силах, и положил карты на соседний стул. Я начала рассказывать ему о том, что услышала сегодня от миссис Кроуфорд — как мою мать привезли в этот дом еще до моего рождения и как она здесь умерла. Но я успела произнести всего несколько фраз, когда дверь открылась и в столовую ступила Сибилла Маклин, прямая и гордая в своем черном шуршащем платье. Она все-таки соизволила присоединиться к ужину.
Моя свекровь приблизилась к столу, и я увидела, что лицо ее приобрело землистый оттенок, а под глазами залегли темные тени. Ян встал, чтобы предложить ей стул, но она даже не поблагодарила. Потом позвонила в серебряный колокольчик миссис Кроуфорд, чтобы та принесла ей прибор и еду, и на протяжении всего ужина не сказала нам ни слова. Лицо ее оставалось напряженным и мрачным, только глаза подозрительно бегали.
Я знала, зачем она здесь. Она слышала, как мы переговаривались в коридоре, и не желала, чтобы я оставалась наедине с Яном, потому что теперь я была женой ее сына. А ведь совсем недавно она мечтала, чтобы Прайотт увез меня из этого дома. Теперь же ей приходится охранять интересы семьи.
Наверное, в тот вечер в Яна вселился какой-то демон. Как он уже говорил мне, он не всегда был добр и дружелюбен, а миссис Маклин никогда не пользовалась его расположением, поскольку вечно шпыняла и колола служащего. И он принялся поддразнивать ее, что меня изрядно напугало: я не доверяла внешнему спокойствию этой женщины.
— Завтра, — преувеличенно весело сообщил Ян, — Миранда начнет мне позировать. Вы ведь знаете: я делаю дубликат знаменитой носовой скульптуры 'Морской яшмы'. Я давно искал модель для нее, и с приездом Миранды проблема разрешилась. Как дочь своей матери, она замечательно подходит для этой цели.
Землистый оттенок на щеках миссис Маклин уступил место грязно-багровому румянцу.
— Вы не посмеете этого сделать, — грубо возразила она. — Этой девушке неприлично позировать вам.
Озорной демон так и заплясал в глазах Яна, хотя я пыталась поймать его взгляд и сделать ему знак перестать дразнить мою свекровь. Но, может быть, он слишком долго страдал от тирании миссис Маклин, и потому не смог удержаться от того, чтобы поменяться ролями и хоть раз взять над ней верх.
— По-моему, вы забываете, — сказал он с обманчивой вкрадчивостью, — что девушка, как вы ее назвали, теперь вправе поступать как ей заблагорассудится. Ей, в частности, заблагорассудилось привести в Гавань Шотландца 'Морскую яшму'. Видите ли, до нее дошли слухи, что «Яшма» стоит на приколе в доках Салема.
Я тихо ахнула. Я действительно собиралась так поступить и говорила об этом. Но своими словами Ян как бы обязывал меня непременно выполнить этот план. А я как-то о нем забыла с тех пор, как Брок разбил стекло в рамке картины.
Миссис Маклин прижала руку к губам, словно желая унять дрожь, и бессвязно выкрикнула:
— Нет… нет! История не должна повториться! Я предупреждала Эндрю, что он наведет на корабль порчу, да и на всех нас, если сделает носовую статую с лицом Карри. А она все равно позировала ему, хотя я возражала. И собственным гениальным резцом создал чудовище… Если это повторится, я не вынесу!
Ее реакция меня встревожила, и я протянула к ней руку.
— Не беспокойтесь, пожалуйста. Я не могу пригнать корабль без согласия и помощи Брока, а он уже отказал мне. Так что, может быть, все останется как есть. Вам не следует так волноваться. Яну просто захотелось вас поддразнить.
Она бросила мне взгляд, в котором не было и тени благодарности.
— Вы! — прошипела она. — Все вы! С той минуты, как вы родились в этом доме, еще когда были визгливым младенцем, вы приносили нам одни несчастья!
Брок запретил мне заговаривать с ней на эту тему, но раз уж она сама ее затронула, я не удержалась:
— Мне хотелось бы побольше узнать о том, что тогда случилось. Расскажите, пожалуйста.
Свекровь резко оттолкнула тарелку. К еде она едва притронулась.
— Кое о чем лучше всего забыть. Мне нездоровится. С вашего позволения, я пойду к себе…
Но она сама начала, и с какой стати я должна была великодушничать?
— Карри — моя мать. Я не собираюсь просто забыть ее. Я хочу узнать все, что можно, о ее жизни и о времени, когда она жила в этом доме.
Миссис Маклин поднялась из-за стола и секунду постояла, глядя на меня сверху вниз. Она действительно выглядела больной, но собралась с силами.
— Очень хорошо. Идите со мной и узнаете.
Я бросила на Яна быстрый взгляд. Насмешка в его глазах погасла. Мне показалось, что он устыдился своей издевки над беспомощным человеком. Он кивнул, давая понять, что мне следует пойти, и я встала из-за стола.
Поднимаясь по ступенькам, миссис Маклин тяжело опиралась на перила. В коридоре верхнего этажа она прошла к той самой комнатке, куда меня вначале поместили. Комната стояла такая же пустая, голая и холодная, как в тот день, когда я впервые переступила ее порог. Сибилла Маклин шагнула в эту пустоту и зажгла свечу на письменном столе. Дверь в комнату Лорел была закрыта; я услышала, как девочка что-то невнятно напевает себе под нос.
Сибилла Маклин остановилась посреди комнаты и немного помедлила, озираясь по сторонам со странно довольным видом, словно атмосфера помещения навевала какие-то приятные воспоминания. Они словно придавали сил.
— Ты родилась здесь, — объявила моя свекровь. — А твоя мать умерла на этой самой кровати.
Холод комнаты пронизал меня до самых костей. А я-то спокойно спала здесь в первую ночь и не знала, что на этой самой кровати страдала и умерла моя мать.
— Капитан приказал закрыть эту комнату, оставив в том виде, в каком она была, — продолжала Сибилла Маклин. — Мы и не открывали ее, пока ты не приехала.
Я не могла произнести ни слова. Мне хотелось, чтобы эта женщина не смотрела на меня таким пристальным, буравящим взглядом. Она словно упивалась страданием, которое мне доставляла. Словно шарила по закоулкам моей души и наслаждалась нанесенными ранами. Конечно, я сама напросилась, но не ожидала, что боль будет такой жгучей.
Я попыталась скрыть свою боль, заговорив о бытовых мелочах:
— А кто ухаживал за ней? Вы?
— Я?! — Миссис Маклин перевела взгляд на кровать, словно вновь увидела на ней умирающую. — Естественно, нет! Я бы и пальцем не дотронулась до этой… Капитан отлично это знал. Он привез акушерку из города, чтобы та за ней ходила.
— А потом? — настаивала я. — После смерти моей матери… кто ухаживал за мной?
Миссис Маклин соизволила улыбнуться, растянув в гримасе тонкие бескровные губы.
— За тобой ухаживала я — долгие месяцы, пока Хит не приехал и не увез тебя в Нью-Йорк. Ты была просто беспомощной малюткой, и тут уж я не возражала. Ведь у меня никогда не было своей малютки.
Но я, хоть убей, не могла себе представить, как она с нежностью и любовью ухаживает за ребенком Карри, Если в первые месяцы жизни я находилась на попечении будущей свекрови, то можно благодарить небеса за сохранность этой жизни. Я подумала о шраме у себя на плече, о том, что Брок запретил