– Почему бы вам, ребята, не сходить вниз, там можно выпить и перекусить? – предложила она. – Ты, должно быть, умираешь от голода, Паола. Бедняжка, наверно, так скучно сидеть здесь взаперти. Я могу подменить тебя ненадолго, дети все равно крепко спят.
Когда Паола и Алги поспешно спустились по лестнице башенки, Салли приготовила себе кофе и посмотрела на свое изможденное отражение. Она выглядела потухшей и уставшей. Надежда медленно уходила из нее, капля по капле. Это длилось всю ночь.
– Ты старая глупая дура, – со вздохом сказала Салли своему отражению. – А ведь когда-то ты была красивой.
– Ты все еще красива.
Она повернулась так быстро, что заболела шея.
В дверях, покрытый грязью, как десантник в камуфляже, стоял Мэтти. Его одежда была измятой, а лицо осунулось от усталости, но для Салли он никогда не выглядел более желанным. Она моргнула и потерла ноющую шею.
– Привет.
Он не смотрел жене в глаза, а уставился на ее макушку, словно пытался определить, не носит ли она парик.
– Привет, – прошептала Салли.
– Как дела?
Теперь он уставился на ее плечи, наверное, проверял, нет ли у нее перхоти.
– Нормально, – вздохнула Салли.
Последовала неприятная тишина. Мэтти крутил в руках коробку с подгузниками, которую оставила Паола, и читал инструкцию на коробке. Он как будто испытал облегчение, когда услышал, что Джош заплакал.
– Я подойду!
Мэтти схватил верхний подгузник из пачки и кинулся к Джошу.
Салли открыла маленькое круглое окно в башенки. Снаружи воздух был сырым и прохладным, пахло листвой и свежим бетоном. Было слышно, как люди внизу смеялись и визжали. Чуть дальше на поляне какой-то мужчина без штанов бегал с абажуром на голове.
Когда ночной воздух освежил лицо, Салли почувствовала, что руки Мэтти обняли ее, и он положил голову жене на плечо. На мгновение она замерла и напряглась, как недовольная кошка, которая не хочет, чтобы ее брали на руки. Но Мэтти прижался плотнее, и она отдалась мощному чувству защищенности и покоя, которого ей так не хватало последние несколько дней.
– Ты идиот. – Она повернулась к мужу. – Где ты был?
– Дома, по крайней мере, я на это надеюсь. Там такое творится, что сразу и не разберешь.
Салли не обратила внимания на эту фразу, она прикоснулась кончиком носа к его носу.
– Почему ты уехал?
Мэтти пожал плечами.
– Оставаясь здесь, я чувствовал себя ребенком. – Он сухо улыбнулся. – У меня ужасная мать, у нас такая сумасшедшая семья. Я чувствовал себя здесь чертовски неуверенно.
– Я и дети твоя семья, – ответила Салли, потянув прядь его волос.
– И что же я могу вам предложить, а? – Мэтти отодвинулся и посмотрел в окно. – Мою карьеру сложно назвать удачной.
– Разве я когда-нибудь тебя в этом упрекнула? – Салли вздохнула. – Это у тебя огромные амбиции и непоколебимые принципы. – Она притянула мужа за воротник. – Я влюбилась в тебя, потому что ты умел играть на губной гармонике, цитировал Ницше на немецком и носил обувь на платформе, но при этом не выглядел смешным. Помнишь?
– Однако ты тратишь очень много денег, Салли…
– Я пытаюсь исправиться. – Салли опустила голову. – Вчера я разрезала ножницами все свои кредитные карты. Но тебе стоило бы поговорить со мной об этом – это все, чего я прощу. Вместо этого ты просто уехал.
– Я знаю, знаю. – Мэтти опустил глаза. – Прости меня… пожалуйста.
– Нечего прощать, – просто ответила Салли. – Это наши общие глупые ошибки, думаю, пребывание здесь сделало меня отвратительно обидчивой.
– А меня – параноиком. Это все из-за моих родственничков – они всегда были одержимы роскошью, – с горечью прошипел Мэтти. – Ты ни за что не отгадаешь, что мне сказал Найл в машине. Он…
– Лисетт здесь, – прервала его Салли.
Мэтти долго смотрел на жену огромными янтарными глазами. Затем вдруг рассмеялся и, покачав головой, начал целовать ее лицо.
– Мэтти, я не шучу, – в отчаянии взвыла Салли. – Она заявилась и бродит повсюду, брызжа ядом.
– В самом деле? – прошептал муж, продолжая целовать ее.
– Мэтти! – Салли оттолкнула его. – Послушай, она совершила несколько непростительных вещей. А в его теперешнем состоянии Найл может согласиться принять ее обратно, а он ей не нужен. Все, что ей нужно, это вернуться снова в…
Мэтти накрыл рот жены рукой и улыбнулся.
– Найл не примет Лисетт, – мягко сказал он. – За последний час мне, наконец, удалось его разговорить. И если то, что Найл сказал мне, правда, он даже не станет утруждать себя и здороваться с женой.
– Тогда все еще хуже! – выдохнула Салли, вспомнив, что видела Тэш и Хуго вместе. – Ты не знаешь, что случилось…
– И мне это не интересно, – рассмеялся Мэтти и снова ее поцеловал. – Я просто хочу поговорить с тобой о нас, и ни о ком другом. Найл уже достаточно взрослый, чтобы самостоятельно позаботиться о себе. А когда мы поговорим, даже если у меня уйдет вся ночь, чтобы убедить тебя, что ты просто обязана провести весь остаток жизни со мной, тогда, и только тогда я собираюсь спросить у своей мамаши, что она сотворила с нашим домом.
Тэш медленно брела в свою комнату. Ей приходилось лавировать между группами гостей и слушать их дурацкие разговоры. Голова болела, как будто на ней был надет терновый венец, а живот ныл, как будто она поела волчьих ягод. Чувство свинцовой усталости, кажется, выбило весь воздух из ее тела.
Тэш застряла в банкетном зале почти на час, здесь девушку постоянно останавливали люди, явно принимая ее за кого-то другого. За исключением Хуго она не увидела за этот вечер ни одного знакомого лица. Пока Тэш двигалась к двери, ее глаза постоянно сканировали шатающуюся толпу в надежде, что приехал Найл. Но даже если он и приехал, Тэш догадывалась, что ей вряд ли удастся к нему пробраться, так как куча старых приятелей наверняка радостно столпится вокруг знаменитого актера.
Тэш развернулась и увидела улыбающиеся губы, перепачканные чьей-то красной помадой. Рауль сунул один из стаканов с пуншем ей в руку. От одного запаха спиртного у Тэш закружилась голова.
– Шампанское закончилось, – объяснил Рауль, увлекая ее прочь от шумной толпы, прихватив заодно какую-то блондинку с разваливающейся прической. – Это Бриджитта.
Блондинка, которой на вид было лет шестнадцать, посмотрела на Тэш и кисло улыбнулась.
– Хочешь, пойдем куда-нибудь, где потише? – промурлыкал в ее ухо Рауль.
– Я предпочитаю постель, – неуверенно сказала Тэш и от двусмысленности ситуации отхлебнула пунша.
Темные глаза Рауля заблестели.
– Отличная идея. – Он наклонился и прижал свои губы к ее уху. – Мы к тебе присоединимся.
– Нет! – закричала Тэш, вырываясь.
Разлив свой бокал, она выбежала из комнаты. В холле народу было еще больше. Гости с интересом наблюдали за ней. Тэш уронила чей-то бокал и обожглась сигаретой, пока она протискивалась и проталкивалась сквозь толпу.
И вдруг неожиданно крепкая рука обвила ее плечи и резко увлекла девушку сквозь холл в пустую столовую.
Это был Найл, одетый в поношенную куртку и старые джинсы, в этой одежде он и уехал с утра; в его
