– Да мне вообще-то нравится ходить, – сказал я.
– Парни маршируют по улицам ночным, – ироническим тоном, чтобы извиниться за цитату, отчеканила Рита, – Да тебе-то почему ж не ходить – у тебя-то с подметками небось всегда все в порядке.
На мгновение Ритнна последняя фраза сбила меня с толку, но, покопавшись в своей вчерашней трепотне, я вспомнил, что, делая предложение, пригласил ее к нам на воскресный чай, а в качестве бесплатного довеска сообщил ей, что мой старик – хозяин мастерской по починке обуви в Сабосвинцовом переулке.
– А? Ну да, – сказал я. – Так ты идешь сегодня в «Рокси»?
– Ага.
– Внутри или снаружи?
– Видали умника? – возмущенно воскликнула Рита. Но на самом-то деле она ждала от меня этой дежурной «шутки».
– Думал, ты сама за себя заплатишь, – сказал я. – Стало быть, в девять у входа. А на чай к нам придешь?
– Ага – если твои предки не передумали. Да ведь это дело не горит – вечером сговоримся.
Рита, разумеется, не знала, что все уже было решено. Отца на воскресенье вызовут в Харрогит – получать резиновые каблуки, а матушка, воспользовавшись удобным случаем, решит съездить к тете Полли в Отлей, и семейный чай будет отложен на неопределенное время. Но сегодня мне еще предстояло разобраться с «Рокси», куда я уже пригласил Ведьму. Артур, закрыв лицо ладонями, тихонько похрюкивал в пантомиме полного изнеможения. Я пнул его по ноге и, нащупав голубую коробочку в кармане пиджака, вынул Ведьмино обручальное кольцо.
– На-ка, примерь, – небрежно предложил я, пододвигая Рите коробочку с кольцом.
– Это ты мне? – туповато спросила Рита.
– А ты думала, твоей мамаше?
Рита открыла коробочку, вынула блестящее дешевое колечко и нерешительно, словно бы опасаясь подвоха, надела его на палец.
– В самый раз, – удивленно проговорила она. И с испугом добавила: – Так ты его что же – неужто купил?
– Украл, – перестав хрюкать, квакнул Артур и, глядя в потолок, принялся придушенно посвистывать.
– Ишь ты, а я думала, он язык проглотил, – ухмыльнулась Рита и, неумело попытавшись выразить голосом благодарность, сказала: – Большое тебе спасибо, Билли. Только я пока не буду его носить, они ведь все здесь охальники, ну их. – Я почти видел представившуюся ей картину – церковная свадьба, недорогой коттеджик с террасой, плетеная мебель, крахмальные покрывала в ящиках комода, старинное, с медными подлокотниками двойное кресло – и радовался, что доставил ей это маленькое удовольствие. Однако времени терять было нельзя: перенесши свадьбу в Амброзию, я приостановил и расстроил ее страстной речью о нашей несовместимости.
В середине моей амброзийской речи стеклянная входная дверь распахнулась, и в кафе ввалился ражий водитель здоровенного грузовика, безуспешно пытавшийся в свое время довести шашни с Ритой до победного конца.
– Надо же, кого принесло, – громко сказала Рита и, опустив коробочку в карман халата, привычно изобразила холодную приветливость равнодушной ко всему барменши.
Шагая рядом с Артуром в контору, я беззаботно улыбался.
– А
– Тот, кто дарит людям свет радости, никогда не будет ввержен во мрак, – ответил я.
– Чего-чего? – переспросил Артур.
– Надо знать свои фирменные календари, – наставительно сказал я. Календари, теплые и теперь уже мягкие, в эту минуту нисколько не мешали мне жить.
– Ох, парень, притянут тебя к ответу за твое треклятое многоженство, – предрек Артур.
С равнодушно-спокойным видом – дескать, много ты про меня знаешь – я небрежно сказал:
– Да мне все равно скоро уезжать.
– Ну, это-то мы слышали, – сказал Артур.
Я на ходу прикидывал, стоит ли посвящать его в мои планы, или лучше просто исчезнуть, а потом, через много лет, снова появиться на улицах Страхтона в обалденно дорогом пальто из верблюжьей шерсти. Так ничего и не решив, я сказал:
– Мне пора в Лондон.
– Оно конечно – там ведь всегда не хватало дворников, – ехидно согласился Артур.
– Там не хватало дворников, создавших славу комику, – высокопарно продекламировал я. Но мне что-то расхотелось посвящать Артура в свои планы. И тем не менее я нарочито медленно сказал: – Бобби Бум предложил мне работу.
– Ладно врать-то.
– Работу текстовика. Со следующего понедельника.
– Ничего себе, – пробормотал Артур. – А не трепешься?
– Да на кой мне трепаться? Только ты пока не говори никому, ладно?
– Ясное дело, не скажу. А когда ж ты это провернул? – В голосе Артура послышалась плохо скрытая зависть.
– Он прислал мне письмо.
Артур замер посреди улицы и посмотрел на меня, будто человек из прошлого века, как сказала бы моя матушка.
– Покажи, – с льстивой ноткой в голосе попросил он.
– Чего покажи? – спросил я, и меня опалило страхом, что матушка нашла письмо в кармане моего халатного плаща.
– Письмо, – ответил Артур, нетерпеливо прищелкнув пальцами.
– Оно у меня дома.
– Ясное дело, – насмешливо протянул Артур.
– А не веришь, так жди понедельника, – сказал я, пытаясь показать, что я шутливо изображаю оскорбленную невинность. Но на самом-то деле в моем голосе прозвучала
– И сколько же он будет тебе платить? – спросил Артур – так же недоверчиво, как матушка утром.
– Обожди до понедельника, тогда узнаешь.
– Ну, а все-таки – сколько?
– Не веришь – так жди понедельника.
Мы уже шли по проезду Святого Ботольфа. Обидевшись на Артура, я скрылся от него в Амброзию. Амброзийцы толпились возле только что расклеенных афиш.
– Где это вы пили кофе? В Бредфорде? – спросил сн.
– На Бессонной пустоши, – злобно ответил я. Штамп застегнул свои разлезающиеся по швам перчатки.
– Тебя разыскивает Ведьма, – объявил он. – Два раза уже звонила. Пойду доложу Рите, как ты ей изменяешь.
– Отзынь, – сказал я.
– Она сказала, пусть, мол, приходит в час дня на обычное место – если она не дозвонится.
– Авось дозвонится, – буркнул я.
– А у тебя с ней порядочек? – как бы скандируя скандальный заголовок в газете, спросил Штамп. Я снова буркнул ему «Отзынь!», вздернул угрожающе локоть и вошел в контору.
Глава четвертая
В дальнем конце проезда Святого Ботольфа, за зелеными, выкованными из железа дверями
