Драконья погода

постель и его мерзкие духи. Поправь, пожалуйста, занавеску и помоги мне расстелить покрывало.

Арлиан бросился к окну, чтобы поправить занавеску, которая чуть сдвинулась после его появления. Затем, повернувшись, увидел, что Конфетка стоит на коленях на подушке и тянет на себя покрывало. Он поспешил к ней на помощь.

— А теперь, будь любезен, дай мне накидку, — попросила она, когда кровать была приведена в относительный порядок.

Конфетка показала на что-то из белого шелка, лежащее на полу возле кровати. Пока Арлиан выполнял ее просьбу, она взяла со стола щетку для волос и принялась причесываться, глядя на себя в ручное зеркальце. На столике стояла целая куча самой разной косметики, и Конфетка начала открывать маленькие бутылочки.

— Сурьма, румяна, пудра…

Арлиан откашлялся.

Конфетка повернулась к нему, и его охватил такой восторг, когда он снова увидел ее милое, тонкое лицо, что в горле у него перехватило, и он не смог произнести ни слова.

— Что, Ник? — спросила Конфетка.

— Шкаф, — наконец выговорил он. — Вдруг я открою не ту дверь?

— О! — Конфетка показала ему на кусок стены, затянутый розовым шелком. — Вон там. Внутри есть табурет, так что тебе не придется стоять. Ты, наверное, ужасно устал.

Арлиан собрался спросить, зачем там табурет, затем решил, что, наверное, этого вопроса задавать не стоит, и поспешил к шкафу.

По своему прошлому опыту, ограниченному жизнью в горной деревне, он знал, что «шкафом» называют маленькую кладовку. В его семье такого не было, но два самых больших дома в Обсидиане могли похвастаться собственными шкафами, расположенными рядом с гостиной. Арлиан с удивлением обнаружил, что здесь «шкаф» означает совсем другое.

Он действительно оказался маленьким, не больше буфета для посуды, и невероятно тесным из-за безумного количества одежды, которая висела внутри на крючках. На задней стене располагалось около дюжины огромных ящиков.

И все — стенки, ящики, внутренняя поверхность дверцы, даже потолок — было обтянуто роскошным красным бархатом. Пол покрывал толстый ковер — таких крошечных Арлиану до сих пор видеть не доводилось, — украшенный вышивкой из цветов самых разных оттенков красного. Два изящных позолоченных подсвечника с не зажженными, но наполовину сгоревшими свечами красовались на задней стене, по обе стороны от ящиков.

А по центру действительно стояла табуретка — обтянутая, как и стены, красным бархатом. Черные деревянные ножки украшала позолоченная резьба.

Арлиан таращился на табурет, пытаясь понять, кому может взбрести в голову променять драгоценную возможность оказаться в одной постели с такой великолепной женщиной на то, чтобы просидеть в тесном помещении без окон, потом сообразил, что так и стоит на пороге, и шагнул внутрь. Повернувшись, чтобы закрыть дверь, он замер на месте.

Оказывается, в шкафу все-таки имелось окошко — совсем небольшое, скрытое снаружи розовым шелком. Конфетка пояснила:

— Некоторым клиентам нравится смотреть.

— Понятно, — пробормотал Арлиан, пытаясь осознать услышанное. Слова девушки его озадачили; он медленно опустился на табурет и закрыл дверь.

Тут же выяснилось, что он может видеть сквозь щель в шелке кровать и девушку на ней. Благодаря розовому шелку возникало ощущение, будто спальню окутывает легкий туман, покрывало терялось где-то в тенях, в то время как белая кожа и черные волосы Конфетки казались особенно яркими.

Она улыбнулась Арлиану, затем поправила накидку, в последний раз пригладила волосы и стала ждать, сидя на кровати.

Арлиан решил, что она ослепительно хороша — черные локоны спадают на плечи, белая шелковая накидка, кружевная юбка и золотистый корсет.

В следующее мгновение дверь открылась, и в комнату вошел мужчина в роскошном костюме, с кольцами на всех пальцах и перьями в волосах. Конфетка склонила голову и пробормотала:

— Милорд.

Мужчина влепил ей пощечину.

— Я не давал тебе разрешения говорить, — заявил он. Арлиан вскочил на ноги, но успел вовремя взять себя в руки, сжал кулаки и медленно сел на место.

Конфетка больше не произнесла ни слова, пока клиент находился в комнате, — а тот, в свою очередь, обращался к ней только с короткими приказами, которые она поспешно выполняла.

Арлиан наблюдал за происходящим, охваченный болезненным изумлением — порой он был не в силах смотреть и отворачивался, плотно закрыв глаза, пытаясь не слышать звуков, доносящихся из спальни. Он до крови прикусил нижнюю губу — так отчаянно ему хотелось закричать, возмутиться, потребовать мерзкого типа убраться восвояси. Костяшки пальцев побелели, ногти впились в ладони.

Арлиан вдруг понял, что молится ушедшим богам, чтобы страшное испытание поскорее закончилось. Если бы Конфетка позвала на помощь, он знал, что, не теряя ни секунды, выскочил бы из шкафа и отделал клиента, даже если бы за подобное безрассудство пришлось заплатить жизнью.

Но она его не позвала, и в конце концов мерзавец надел штаны, поправил бархатную куртку и ушел, не говоря ни слова.

Арлиан вывалился из шкафа и, спотыкаясь, подошел к кровати, пытаясь придумать, как бы утешить девушку после нанесенного ей оскорбления. Он никак не мог отыскать подходящие слова и просто протянул руку, чтобы погладить ее по щеке.

Конфетка села, удивленно глядя на него широко раскрытыми сухими глазами.

— Он тебя обидел, — проговорил Арлиан.

— Не больше, чем обычно, — спокойно ответила она. Затем взяла зеркало со столика и принялась изучать царапины, которые оставили на ее лице кольца посетителя. — Хозяйке это не понравится. Скорее всего она возьмет с него дополнительную плату.

Затем она взглянула на Арлиана и увидела выражение его лица.

— О Ник! Ты удивлен! А чего ты ждал?

Арлиан видел, что она с трудом сдерживает смех. Казалось, ее совершенно не расстроило то, что произошло несколько мгновений назад.

— Тебе понравилось?

— Нет, конечно, — фыркнула Конфетка. — Если бы мне понравилось, ему не пришлось бы платить, верно? Мне совсем не понравилось, но я не такая хрупкая и утонченная, какой кажусь.

— Да, я уже понял, — проговорил Арлиан, стараясь справиться с охватившими его противоречивыми чувствами.

Конфетка смотрела на него несколько секунд, и вдруг ее глаза наполнились слезами.

— Ты такой чудесный, ты за меня беспокоишься! — сказала она. — Это тебя следует называть Конфеткой, а меня — Никем!

— Никогда, — возмутился Арлиан. — Ты никогда не будешь пустым местом, ничего не значащим существом…

— Ой, какой ты глупый! — вскричала Конфетка. Потом сморгнула слезы и взяла себя в руки. — Прежде чем еще кто-нибудь придет, у нас есть немного времени. Может быть, вся ночь. Давай приведем тебя в порядок!

Глава 11 РОЗА

В шестнадцати комнатах на верхнем этаже «Дома плотских утех» жили шестнадцать рабынь.