стая таких вот…
Высокопоставленные лица молча тряслись, только юродивый Валетик спокойно продолжал изучать свою перевёрнутую «Юманите-диманш». Референт Ценципер, человек с неестественно умным лицом, пытался поправить галстук – не выходило, руки тряслись.
Гоблины-охранники, напротив, возбуждённо галдели и спорили, какими именно снарядами поражены были менее везучие внедорожники.
– Тихо! Стой! – рявкнул сидевший рядом с водителем владыка.
Шофёр, превозмогая страх, затормозил.
Все уставились на епископа.
– Вон там! – указал Плазмодий вправо от себя.
Ничего, кроме разваливающейся свинофермы, там не наблюдалось.
– Мелькнуло! – сказал владыка. – Подавить! А то вдарят по нам из подствольного, дабы добить!
Командовать, конечно, полагалось бы генералу Лошкомоеву, и такой смертельно дурацкий приказ уж наверное не прозвучал бы, но Аврелий Егорович был настолько подавлен всеми предыдущими событиями, что промолчал, уповая на вышнюю волю.
Гоблины повыскакивали в чистое поле и побежали в направлении главного удара.
– И ты! Прикроешь, коли что! – велел Плазмодий водиле.
Тот подчинился и вылез, передёргивая затвор. Не успели остальные и рта раскрыть, как преосвященный сам перескочил за баранку и дал по газам.
– Куда… – пискнул губернатор. Он хотел, видно, показать, кто тут главный, но не случилось.
Страх вообще творит с людьми удивительные вещи, подвигая то к славе, то к позору. Хотя к позору всё-таки чаще.
Выходило по всему, что владыка не хуже любого водилы знает окрестности: «Чероки» не перевернулся, не врезался в сосну, не наехал на брошенную борону, не столкнулся со стареньким «Феррари», который надсадно волочил по грунту прицеп с навозом, а выкатился в конце концов на берег могучей реки Алды.
– За мной! – продолжал распоряжаться Плазмодий. – Бегом по одному! Они могут быть рядом!
Губернатор, главный милиционер, референт Ценципер и дурачок Валетик, не смея возразить, стали спускаться вниз по крутому склону. Хуже всех приходилось главе области, ведь он никак не мог расстаться с денежным кейсом, потому и вывозился в красной глине больше прочих.
Наконец вождь остановился.
– Всё, – сказал он. – Теперь потолкуем. Теперь можно.
– Но почему именно здесь? – обрёл голос губернатор.
– Место узнаёшь? – спросил владыка.
– Как не узнать… – впервые за день улыбнулся генерал Аврелий. – Но ведь сколько лет прошло…
– Вот и вспоминайте, кем вы были и кем вы стали, – сурово заявил иерарх.
– Как будто сам лучше, – обиделся губернатор.
– Я вообще червь смрадный, – махнул рукой епископ. – Только у Никона везде уши. У него и в машине такое понатыкано… Ну, полезли, что ли…
– А вдруг? – сказал генерал.
– Если за столько лет не обрушилась, то и сегодня с божьей помощью уцелеем, – утешил епископ.
Пещеру, вырытую в глине и углублённую в своё время несколькими поколениями юных малютинцев, увидеть можно было только с фарватера. Когда-то здесь были и штаб, и клуб, и распивочная, и прибежище первых поцелуев, и вообще всё, что полагается подросткам разной степени трудности. А нынешние детки, видно, брезговали вылазками на природу, навсегда отныне прикованные к стрелялкам, порносайтам и чатам.
– Тут ему нас не засечь, – сказал Плазмодий. – О, и лавка даже не сгнила! Садитесь, чада, и оплачьте участь свою…
– А как же он? – показал генерал на референта Ценципера.
– Он – умный еврей при губернаторе, – сказал владыка. – Ему можно и даже положено. Верно, Саввушка? Вот вам и место укромне, злачне и прохладне… Даже шприцы не валяются! Вот для того-то отшельники фиваидские в пещерах и селились! Они знали дело! Вы хоть сообразили, что смерть наша близка?
– Но ведь пронесло же, – сказал губернатор Солдатиков.
– Не знаю, я так удержался, – язвительно парировал иерарх. – Вы что, подумали, что это Филимоныч, во тьме язычества блуждающий, нас прикончить собирался с помощью богомерзкого устройства? Тот самый Прокопий Филимоныч, который всякую павшую пчёлку оплакивает? Над телятами трясётся? У симменталок лично роды принимает? Никон это! Отработал он нас, и теперь истлит, яко гагрена жир…
Лошкомоева передёрнуло:
– А кто он без нас?
– Без нас-то он превосходно обойдётся! На наши-то места много желающих! А вот что нам теперь делать? Куда бежать, кому плакаться? Москве али Питеру? Гаранту али Всенародному? Даже я не знаю, кто мне теперь настоящее начальство – то ли святейший и блаженнейший Владимир, то ли обер-прокурор… К Пасхе обещали прояснить…
