с этим долбаным русским карамазовым о предстоящей оккупации и колонизации Фэйриленда. Я… Я просто не смогу с этим жить!
– Сможешь! – Сергей Иванович махнул рукой. – Ну разве что душа скукожится, как печень алкоголика… Многие так живут, почти все… А вот предупредить твой Фэйриленд насчёт оккупации… Это ты правильно, это ты хорошо… Хватит чертёнку хулиганить, пусть делом занимается! Пошли!
– Куда?
– В машину! Не все нас бросили, есть ещё люди…
Но в «Додже» не было ни людей, ни собак, ни бушменчиков…
– Ладно, – сказал Сергей Иванович. – В конце концов доктор Ливси тоже отдал карту острова Сильверу…
Он повернулся и зашагал напрямик по грязи обратно к мрачной громаде здания.
– Никон! – заорал он. – Я согласен! Забирай картинку свою сраную, но если с Лидкой что-нибудь…
Голос его заглушён был страшным ржавым скрежетом. В проёме, разделявшем стену примерно пополам, стали подниматься ворота – собственно, это был театральный противопожарный занавес. Должно быть, Никон купил его по дешёвке в трудные для Мельпомены времена.
Из проёма один за другим потянулись автомобили.
Видно, весь солидный автопарк Синеокова уничтожил герой-соколоид, потому что «Хаммер» был среди них только один, остальные же машины были исключительно понтовые итальянцы – «Альфа-Ромео», «Ламборгини», «Феррари».
Белый «Хаммер» остановился возле Дядьки. Окно опустилось, оттуда высунулась рука.
– Обожди, – сказал Сергей Иванович. – Лидка где?
– Я её в Дианкиных комнатах поселил, хоть и под замком, – сказал невидимый Синеоков. – А она сама там заперлась, шкафы придвинула, кровати… Боевая у тебя племянница! Только ради сына её и пожалел, потому что мучается мальчик… Давай картинку!
– А с чего это я тебе верить буду?
– Так у тебя выхода нет. Вот ключи. Охране покажешь, пропустят, я распорядился. Тебе она откроет…
Сергей Иванович задрал тельник и вытащил из-за пояса лист бумаги в прозрачной пластиковой папке.
– На что он тебе, Никон? – спросил Турков.
– Перспективы кое-какие открываются, – сказал Никон, забирая рисунок.
Тотчас же машина рванула с места, обдав Туркова и герцога взрывом грязи, а остальные участники кавалькады добавили…
– Так нам и надо… – мрачно сказал Дядька. – Пошли, пока ворота не закрыли…
Но в подворотне их ждало препятствие иного рода.
Чуня, грязный и грозный, сверкал очами и рычал. Оседлавший его бушменчик размахивал лапками…
– Вот вы где, дезертиры, – сказал Сергей Иванович. – Как вас там не пришибли только… У меня для вас дело есть.
Но Чуня продолжал рычать, потом обежал Дядьку, крепко ухватил его за штаны и потянул прочь из ворот.
– Чуня, ты чего? Там же Лидочка!
Верещащий бушменчик соскочил со своего рысака, подбежал к герцогу и стал пребольно колотить его лапкой по заду, направляя подальше от дома.
– Они что, спятили? – сказал Турков.
Тут Терри разглядел, что у бушменчика в другой лапке блестящая коробочка.
– Дай! – сказал он.
Чертёнок отдал мультимобильник и с удвоенной силой принялся выталкивать герцога из подворотни.
– Ну ладно, ладно, вышли уже, – с неудовольствием сказал Дядька. – Что там у тебя, Терентий?
– Видимо, послание…
Где-то далеко, внизу, под обрывом, загрохотало. Послышался явственный треск. Чуня помчался к машине, потом остановился и вопросительно глянул на людей.
– Ах, сволочь, Никон… – простонал Сергей Иванович. – Бежим, Терри!
– Куда? – вскинулся Дюк.
Вместо ответа Сергей Иванович схватил его за загривок и потащил. Герцог ничего не понимал и потому не сопротивлялся. Впереди чёрным колесом катился бушменчик.
Они были уже возле «Доджа», когда гигантский дом-стена стал медленно, торжественно и почти бесшумно оседать и складываться…
