– Сроду нас не было трое, – насупился Терентий. – Эй, ты, чучело перепелесое, признавайся, кто ты есть, откуда взялся?
– Я принц… – сказал Тихон-бледный.
– Ха, принц! Да я ведь тоже… хм… не на помойке найден. Чей ты принц?
– Не имеет смысла лгать, – сказал Тихон-бледный. – Я Тандараден, принц всех эльфов Агенориды.
– О! – обрадовался боцман. – Вот и настоящий эльфийский шпион! Кричи часового – мы его сейчас сдадим и выйдем на волю…
– Нет! – воскликнул молчавший дотоле Брателло. – Это не по понятиям! Пусть брат наш часовой ничего не знает!
– Ну ты, дядя! – одернул боцмана и Терентий. – А еще пират называется! Может, он и шпион, а может, и действительно мой брат. Да хотя бы и шпион! Братьев не сдают. Только куда же Тихон-то подевался, не знаешь?
– Не знаю никакого Тихона, – сказал бледный. – Ты мне мешаешь. Отнимаешь силу. Ты не нужен. Ты лишний. Хватит одного меня.
Терентий закатал рукав, приноровился было тяпнуть себя за руку – но вдруг передумал проверять кровную связь. На всякий случай.
– А как маму нашу зовут? – внезапно спросил он.
– Королева Алатиэль, – ответил бледный.
Тут побледнел и сам Терентий, и даже боцман. А если бы Мбулу Пропаданга был причастен к этой истории, то, несомненно, побледнел бы тоже.
Но Терентий быстро пришел в себя.
– Ладно, – сказал он. – Брат там, сват… Вон парень дело говорит – один хрен все братья… Все равно отсюда надо как-то выбираться. Я этому носатому в ножки падать не буду. Арап-арап, а насчет побега твой паучок чего думает? А вы помалкивайте! – пригрозил он кулаком бонжурцам-студентам, которые и без того сидели тихо.
Пропаданга прислушался.
– Помощь идет, – сказал он, помолчав.
И действительно, сквозь оконную решетку, откуда начал скупо сочиться рассвет, кто-то протискивался.
– Помоги, – велел Терентий своему бледному двойнику, который всех ближе сидел к окну.
Бледный подчинился, и тотчас на плечо к нему уселась маленькая такая старушка с крылышками.
– Я злая фея Альсидора, – представилась старушка, не дожидаясь неизбежно идиотских вопросов. – Меня прислала принцесса Изора. Я поступила с ней не по справедливости, позволила злой мачехе усыпить ее. Не воображайте, что вы мне так уж симпатичны. Разве что этот, – она потрепала бледного по щеке. – Чем-то он мне старые добрые эльфийские времена напоминает… Короче. Как принцесса и дон Кабальо могут вам помочь? Время пошло…
– Там у меня под подушкой такая бутылка… – начал было Терентий, но его перебил мессер Брателло:
– Братья мои арестанты, у меня большой опыт покидания тюрем и застенков. Расскажите, чем располагаете вы на воле, и я представлю вам наилучший план побега, который только можно вообразить…
ГЛАВА 30,
в которой встречаются старые знакомые, а советник бонжурского короля говорит страшные слова
– Должен отметить, что ваш бонжурский превосходен, граф, – сказал Пистон Девятый. – Но что-то не припомню вас среди посконских студентов Академии – или вы обучались в другом месте?
– В другом, ваше величество, – сказал Ироня. – Это было давным-давно на берегу Вороньего фьорда… И учителем моим были вы, сир!
Бонжурский король прищурился – не помогло.
– Зрение никуда, – сказал он. – А очки… Король в очках – это зрелище не для слабодушных. Но вот на память я не жалуюсь и прекрасно помню дни своей бурной молодости. На берегу Вороньего фьорда мы подобрали жалкого мальчишку-горбуна… У него была еще одна примета – он хохотал, когда смотрел в огонь.
– Время все правит, ваше величество, – сказал Ироня. – И горбы, и болезни, и судьбы. Все верно. Просто посконская медицина намного опередила бонжурскую, – приврал он.
– Мон блин, сходство несомненное, – сказал Пистон Девятый. – Но каким же образом…
– Самым чудесным, сир, – сказал Ироня. – Наука выросла из древней магии, но не отменила ее. Это я, я собственной персоной, и я передаю вам самый горячий привет от капитана Ларусса. Я прислан им сюда инкогнито, чтобы приглядывать за принцами.
– За принцами? – удивился король. – Да ведь Кадрильяк доложил мне, что сыновья Стремглава Первого отправились куда-то в Буддистан! Мон блин, что это я о делах? Вина!
Он подошел поближе и обнял Ироню. Теперь Пистон едва доставал бывшему горбуну до плеча.
– Мессир Гофре, старина, вы узнаете нашего маленького Эйрона?
Мессир Гофре находился уже в таком возрасте, когда узнают всех – или не узнают никого.
