– Где мы? – спросил татуированный Терентий.
– В тюрьме, мой бедный маленький друг, – сказал Бен Баррахлоу. – В тюрьме, как и полагается всякому приличному человеку в этой беззаконной Бонжурии.
– Да я… Да батюшка… – проскрипел зубами Терентий. – Да он же их всех…
– Батюшку – или кто он вам – уже на допрос увели, – мрачно сказал боцман.
– Это не батюшка. Это граф Пихто. Он нам никто, просто знакомый, – сказал Терентий.
– Знакомый, знакомый, – проворчал боцман. – Сразу от него и отказываешься… Ненадежный ты, гляжу, парень. Если чего, не возьму тебя и поваренком, не то что юнгою…
– Да я не отказываюсь, – махнул рукой Терентий. – За что нас сюда-то?
– За покушение на августейшую особу.
– Не ждал я такого от Тихона, – сказал Терентий. – Эй, Тишка, ты тогда в театре спятил, что ли?
Обличенный Тихон побледнел еще сильнее, но промолчал.
– Ты что, родной язык забыл? Так я напомню, – угрожающе сказал Терентий и полез к брату, сгреб его за грудки, приблизил к себе и… – Это не Тихон, – вдруг сказал он. – У Тихона глаза не такие. То есть цветом, конечно, такие, но добрые, а у этого – как хрусталь колючий…
– Кто же это тогда, по-твоему? – озадачился Бен Баррахлоу.
– Да вроде как призрак Тихона… – прошептал Терентий.
– Вероятно, его околдовали, – сказал боцман. – Вот, помнится, на островах Зеленого Змия именно таких колдуны поднимают из могилы и заставляют все делать по своей воле…
– Да не был он ни в какой могиле, – досадливо сказал Терентий. – Его и котенка убить не заставишь, даже под страхом смерти…
Тем временем Тихон-бледный начал производить руками какие-то пассы и шептать непонятные слова.
– Вот видишь: он и сам колдун, братец твой, – сказал боцман. – А ты мне тут травишь… Вот он сейчас обратит нас в мелких пташечек, и полетим на волю…
Но колдовство у Тихона-бледного, видно, не получалось. Он весь затрясся и злобно посмотрел на Терентия.
– Ты мне мешаешь, – прошипел он по-бонжурски. – Тебя не должно быть. Ты отнимаешь силу. Ты лишний. Убей его! – приказал он боцману.
– Сейчас, – сказал Бен Баррахлоу. – Сейчас, только гюйс обрасоплю. Еще я детей не убивал по приказу других детей. Интересные вы братцы, как я погляжу, юные сквайры!
– Я же говорю – это не Тихон, – сказал Терентий. – Тихона подменили. Я сейчас из него правду-то повыколочу. Я на пыточном дворе много чего насмотрелся…
Бледный брат смотрел на него совершенно безумным взглядом.
– Тебя не бывает, – сказал он. – Тебя не может быть.
– Ну, Тишка, – сказал Терентий, – пусть я и сам пострадаю, но тебя сейчас ка-ак…
Старый боцман мгновенно пересел, чтобы разделить двух братьев.
– Отставить, – сказал он. – Его светлость велел мне присматривать за вами, и уж я присмотрю. Правда, здесь нет добрых морских кошек или хотя бы линьков, но мне случалось гонять гардемаринов по палубе даже моей старой деревяшкой.
– Господа, господа, – раздался веселый молодой голос. – Да парень просто свихнулся. У него еще нет привычки к тюрьме. Там чего только не насмотришься, не наслушаешься…
– Кто это у нас такой опытный? – поинтересовался боцман.
– Брат Брателло из славного неталийского города Сан-Середино, – из темноты показалось румяное чернокудрое личико, украшенное небольшими усами. – Неужели не слышали обо мне и моем Братстве Братанов?
– Не доводилось, – сказал боцман.
– Тогда, может быть, попадалась книжка «Браточки славного нашего мессера Брателло»? – не унимался неталиец.
– Молодой человек, – сказал Бен Баррахлоу. – Если вы можете представить себе старого боцмана с книжечкой в руках при переходе вокруг Мокрого Мыса в сезон дождей – у вас поистине воображение сарацинского поэта. Потому что даже великий Твистлэнс до такого еще не додумался. Грамота дается людям для того, чтобы заполнять вахтенный журнал да читать морские лоции, а не дурацкие книжечки.
– А я-то думал… – обиженно сказал брат Брателло.
– Значит, ваша слава еще впереди, – сказал боцман. – Вот сходите пару раз на Черный Берег или к Габо-Маркесу, вернетесь живой и с добычей – тогда и слава придет. Без всяких книжечек. В любой таверне любая собака…
– Не вся добыча, что в море, синьор марино, – весело возразил неталиец. – Иначе мы все ходили бы с плавниками и жабрами. На суше тоже есть немало приятных и дорогих вещей.
– Расскажите-ка подробнее, юный сквайр. В тюрьме рассказы отвлекают от дурных мыслей. Да и эти сумасшедшие близнецы угомонятся на какое-то время – если рассказ хорош, я разумею.
– Ну, насколько он хорош, судить вам. Зато правдив, и тут уж, к сожалению, судить тем, кто в
