Посконии.
Недолго быть там кучерявой жизни, только до смерти короля Стремглава!
Потому что сыновья-то его, Тихон и Терентий, – дурачки. Самые натуральные дебилы и олигофрены.
Во щи они сыплют сахар, в компот – соль, сообщал неверландский посланник Стоол ван Стуул. Правда, дипломат не уточнил, что сахар и соль были насыпаны именно в его, посланника, щи и компот.
Королевичи затащили на крышу дворца корову, чтобы она поела малость свежей травки, докладывал стрижанский посол лорд Сдохли. И опять-таки не уточнил, что дело было в канун Купальной недели, когда во всякой посконской деревне молодежь почитает первейшим своим долгом запятить кому-нибудь на крышу если не корову, то хотя бы телегу. Просто у Тихона и Терентия возможностей было больше.
Королевичи пытались запасать солнечный свет в мешках, торопился уведомить начальство неспанский посол дон Мусчино. Ну и что? Великий стрижанский ученый сэр Олдтон на заседаниях парламента неоднократно был замечен в попытках накрыть треуголкой солнечный зайчик, и не убыло от славы ученого сэра.
И тем не менее вся Агенорида находила в этих сообщениях великое утешение. Имена Тихон и Терентий мгновенно стали нарицательными, про них сочинялись озорные и позорные куплеты, притчи и байки. Потом выяснилось, что посконские принцы самым аккуратнейшим образом собирали этот заказанный государствами фольклор.
Так что дурачками царевичи-королевичи не были.
Но и нормальными их назвать язык не поворачивается.
ГЛАВА 3,
в которой уточняются некоторые особенности посконских принцев
Дурачком можно объявить практически любого ребенка. Дерзишь учителю – дурачок. Полез кататься на льдине в ледоход – дурачок. Сидишь, уставившись в одну точку и грезя о принцессе Зазнобии, – дурачок да еще и аутист.
И то сказать, непростым было детство Тихона и Терентия.
Нет, они редко вводили в заблуждение взрослых, пользуясь полным своим сходством. Внешнее сходство действительно было поразительным.
Но двух настолько разных мальчишек было трудно себе представить.
Тихон с младенчества был весел, ласков, всех людей называл «миленькими», ко всякому, даже к прохожему бродяге, лез обниматься и щедро одаривал из карманных денег. Когда еще говорить не умел, улыбался родному батюшке и расчесывал ему бороду крошечной пятерней.
Терентий отцовскую бороду не расчесывал, а, наоборот, норовил выдрать с корнем. Ухватка у него была крепкая, и бедный Стремглав, принимая младенца на руки, был вынужден подвязывать бороду платком, что Терентия страшно раздражало.
А ходячий Терентий вообще стал злым гением королевского терема.
Всякий придворный, посланник ли, заявившийся ко двору в новых штанах, ежеминутно рисковал сесть на кулечек с малиной (летом) или с дегтем (зимой). При этом он мог считать, что еще легко отделался – подчас содержимое Терентиевых кулечков было не только красящим.
Фрейлинам приходилось прятать свои наимоднейшие бонжурские прически под косынками, что давало повод заграничным злопыхателям для новых издевательств. Но ведь не станешь им объяснять, что это есть необходимая защита от проказ юного принца?
А уж когда Терентий, прикинувшись Тихоном, проникал на дворцовую кухню, все ложились спать натощак.
Во всех странах и при всех дворах из такой ситуации существует единственный выход, и вы его знаете: это старая добрая порка.
Но вы не забыли еще, что королевичи были намертво связаны друг с другом незримыми узами, и боль одного тотчас становилась болью другого?
Как-то король, забывшись, снял ремень да перепоясал пакостника Терентия от всей души. Пакостник стиснул зубы и смолчал, но тотчас же из детской раздался горестный вопль доброго Тихона, который, ни о чем не подозревая, мирно оборудовал кукольный домик.
– Видишь, бесстыжая твоя морда, как из-за тебя братец терпит? – попробовал воззвать Стремглав к чувству братской любви.
– Размазня мой братец, шел бы он ко всем хвостам собачьим! – отвечал Терентий. – Разве можно такому королевство доверить?
Стремглав охватывал голову руками и начинал мычать, как от зубной боли.
– Перемелется, мон шер, – утешал короля Ироня. – К совершенным годам станут наши парни примерно одинаковыми…
– Нет, – говорил Стремглав. – Это она мне так отомстила. Она их еще в утробе так поделила, на черного и белого…
Надо ли говорить, что близнецы и болели враз одними и теми же болезнями? Мало того, стоило Терентию, сверзившись с крыши, сломать ногу, как та же участь постигла и Тихона буквально на ровном месте! И переломы, по утверждению лекарей, были совершенно одинаковые…
Однажды же случилось вообще не сообразное ни с чем происшествие.
Близнецы играли во дворе в огромной песочнице. Игра была нехитрая: Тихон строил из песка увиденный им в бонжурской книге прекрасный замок Эван-Дюрак, а Терентий, улучив момент, разрушал построенное. Тихон рыдал, Терентий хохотал.
