Но в Западной Агенориде как раз в то же время такие люди стали востребованы – кончалась эпоха магии, со скрежетом зубовным уступая место науке и прогрессу.
Поэтому в Посконию косяком пошли люди вовсе не умелые и разумные, а какие попало: конюхи и лакеи, поварята и мусорщики, бродячие торговцы и беглые преступники. Само собой, было среди них немало лазутчиков.
Все они рассчитывали стать на новой родине наместниками провинций, сборщиками налогов, откупщиками, цеховыми старостами, управителями имений, светочами знаний, на худой конец сгодились бы обучать посконских детей ненормативному бонжурскому или стрижанскому.
Каково же было удивление проходимцев, когда, после непродолжительной, но бурной беседы с королевским шутом, почти всех их поверстали в дорожные рабочие, поскольку дороги всегда были в Посконии слабым местом.
Работа была тяжелая, зато кормежка – обильная, и, повздыхав, раскатившие губу вечно голодные чужестранцы смирились со своей участью.
Воистину, то был Золотой век Посконии.
Золотой век выпадает (если вообще выпадает) всякой державе только один раз за всю судьбу, и любые попытки повторить его по произволу в иное время бывают смехотворными, если не губительными.
В самом Столенграде король повелел построить зал для игры в звездобол, да такой, чтобы не уступал знаменитой Плезирской арене, сиречь Звездодрому.
Всем известно, что для игры в звездобол требуется круглая, усыпанная гравием площадка под хрустальным куполом, две команды по десять игроков и восемь с половиной разноцветных каменных шаров (по числу планет). Каждому игроку необходимы подзорная труба, тяжеленная бита и таблица эфемерид на текущий год.
Это говорится не затем, чтобы напомнить читателю об основах игры или, тем более, о ее правилах, кои и так все знают. Просто в Посконии приходилось начинать с пустого места.
Нелишне заметить, что звездобол – игра весьма дорогая, и позволить ее себе могут только великие державы. Кроме самого звездодрома, долженствовало еще оборудовать больничку, поскольку шары-то каменные, а биты – тяжелые.
Каждый звездоболист обязан держать в голове карту звездного неба, а сама голова, слегка защищенная шлемом, – держать удар очередного шара-планеты.
– Ничего, ничего, – говорил Стремглав Бесшабашный, навещая в больничке первых пострадавших от игры. – Вот обретете необходимое мастерство – тогда всю Агенориду объездите, всех раскатаете, неспанцам нос утрете, самого Диего Персону вокруг пальца обведете…
– Не посрамим чести посконской… – слабо отзывались увечные – у кого челюсти уцелели.
Столенградский Звездодром получился даже куда лучше и благоустроеннее плезирского, потому что вокруг него в заботе о зрителях (а ведь игра длится обычно от заката до рассвета) понастроили множество отхожих мест, отчего эта часть города получила в народе название «Нужники».
Одно только мучило короля: он не сомневался, что рано или поздно объявится среди посконских игроков такой богатырь, который, выводя на орбиту каменную Зугель-звезду опоясанную, зафиндилит ее в самый купол и пробьет его насквозь.
– Казню, но в веках прославлю! – пообещал про себя Стремглав неизвестному богатырю.
Король не сомневался, что уж его-то сыновья непременно станут знаменитыми звездоболистами.
Не тут-то было.
– Батюшка, миленький, мне жалко по шарику бить – он ведь и в невинного человека попасть может! – заявил Тихон.
– Так ведь на то игра, – развел руками отец.
– Все равно жалко!
Терентию чужеземная забава тоже не понравилась.
– Батя, ладно если я кого приложу – так ведь и мне каменная дура по балде прилетит! К усам кошачьим такое развлечение!
– Ничего, – утешал короля Ироня. – Зато мальчики себя в науках покажут!
Мальчики же, кое-как освоив грамоту (тут уж с чистой совестью можно было пороть за нерадение обоих – представляете, как больно им было?), из всех наук важнейшей посчитали историю.
Здесь их интересы совпали.
Оба искренне сожалели, что родились слишком поздно.
– Эх, раньше-то лучше было, батюшка! – вздыхал Тихон. – Тогда все было ясно: вот оно добро, а вот оно зло. Тогда богатыри сомнений не знали, жалели слабых, окорачивали сильных. А нынче ничего не понять, амбивалентность какую-то выдумали… Неоднозначность… Черно-белое видение мира осуждается повсеместно… Как жить?
– Да, батя, раньше-то лучше было! – вторил брату Терентий. – Что тебе поглянулось, то и твое – земля ли, баба ли, золотой ли рудник. А нынче понавыдумывали каких-то законов! Международное право, то да се! Тетка эта страшная в Неверландах сидит, всех засудить желает…
– Что делать, мальчики, – времена меняются, – говорил Стремглав. – После взятия Чизбурга войны никто не хочет – навоевались по самые лобные пазухи. А за тетку неверландскую наш представитель маркиз де Громилушка проголосовал по нашему распоряжению, иначе выбрали бы главным судьей Агенориды лютого врага Посконии дона Конторру…
– Ага, а эта страшидла – нам друг!
