И вдруг оба повалились на землю с выпученными глазами.
– Да они не дышат! – завопили мамки и няньки.
Набежавшие лекаря принялись тормошить принцев, стараясь вернуть их к жизни. Примчался, бросив заседание государственного совета, и сам король, обещая всех тут же переказнить к чирьям свинячьим. Но и это не помогало.
Только шут Ироня спросил сам у себя:
– А отчего же они мокрые?
И, схватив не то Тихона, не то Терентия, положил его животом себе на колено и врезал кулаком по спине.
Изо рта принца хлынула вода.
– Делай, как я! – приказал шут королю, и Стремглав тотчас же взял в оборот не то Терентия, не то Тихона.
– Да они у нас утонули на сухом месте! – ужаснулся король.
Из наследников хлестала вода, затхлая, чуть ли не с тиной и головастиками.
Но старым воякам не впервой было откачивать утопленников: при форсировании водных преград идут на дно подчас до половины рыцарей.
Когда королевичи, наконец, задышали и порозовели, Стремглав и шут поглядели друг на друга с нескрываемым ужасом.
– Я понял, что это значит, – сказал Ироня. – Выходит, что…
– Нет! – страшно крикнул король. – Ничего не выходит! Это чары! Это воскресший Кренотен! Это такие же чары, как тогда, той проклятой ночью!
– Да я что? – сказал Ироня. – Я гипотез не измышляю. Чары так чары…
Принцы же ожившие ничего толком сказать не сумели, но так перепугались, что негодяй Терентий целую неделю ходил как пришибленный и даже дал согласие учиться грамоте.
Правда, на пользу ему это не пошло.
Освоив сию науку, он первым делом схватил уголек, побежал к забору и начертал на нем три тайные руны. Руны-то были тайные, зато рисунок, их сопровождавший, получился таким явным, что мамки и няньки тотчас же вытерли его собственными спинами, не пожалев нарядов.
А усердный Тихон тем временем переводил с бонжурского «Роман о роже» Палантена де Уа.
Разумеется, принц Терентий ненавидел принца Тихона. За вечную благожелательность, за постоянную улыбку, за непреклонную незлобивость, за то, что в будущем предстоит каким-то образом делить с ним посконский престол.
Будь они обычными близнецами, Терентий нашел бы способ избавиться от брата-слюнтяя. Но столкни его со стены – сам костей не соберешь. Насыпь ему в манную кашу крысиного яду – сам окочуришься. Пырни его ножом – сам изойдешь кровью.
Вот ведь какая незадача.
Проклятому тихоне даже глаз не подбить без того, чтобы собственный не заплыл.
Помаленьку Терентий стал привыкать к мысли, что брат – это часть его самого, пусть бесполезная, бессмысленная, но часть, и трогать его – себе дороже.
Стремглав, глядя на сыновей, мечтал: вот бы и между державами существовала такая же связь! Спалил у соседа крепость, ан и своя сгорела. Сходил в чужую землю в набег – и свою вотчину разорил. И был бы повсюду вечный мир…
Король крепился-крепился да и отправился на поклон к старцу Килострату за советом. Сыновей оставил на Ироню да на фрейлину Инженю, пообещав в случае чего казнить.
Старец Килострат к тому времени принимал подношения исключительно совиньоном и оттого пребывал постоянно на Седьмом Столпе Мудрости – это когда от мудреца невозможно добиться никакого толку.
Выслушав долгие жалобы и пени Стремглава, старец Килострат на миг прояснил взор, прекратил жевать воздух и явственно произнес:
– Один сын – не сын. Два сына – полсына. Три сына – вот это сын!
– Где ж я тебе возьму третьего сына? – изумился король.
– Где, где… В Караганде! – сказал старец и захрапел вмертвую.
Вернувшись домой, озадаченный король выяснил, что Карагандой назывался сказочный город глубокой древности, в котором, по преданию, всегда били голубые фонтаны и цвели красные розы, а люди были вечно молоды и вели премудрые речи.
ГЛАВА 4,
в которой на посконскую землю приходят спорт и литература
Когда еще принцы питались молоком кормилиц и не проявляли разницы в характерах, король Стремглав постановил:
– Сыновья мои будут расти в культурной и цивилизованной стране!
А слово у Стремглава было настолько тесно сопряжено с делом, что становилось даже страшно.
Мужицкий король объявил, что в Гран-Поскони найдется место всякому умелому и разумному человеку, который не может найти себе применения в родном краю.
