И похоронили его в простом гробу, без всяких колесиков.
Других пророков в Посконии не было.
ГЛАВА 15,
в которой Тихон и Терентий попадают к злому гостиннику
– Кто же нас без денег переночевать пустит? – жалобно сказал Тихон.
Избитые, ограбленные, в буквальном смысле опешившие близнецы подходили к покосившейся избушке, которая, вероятно, считалась на этой неустроенной дороге постоялым двором.
– Не боись, я кое-что заначил, – еле-еле выговорил Терентий. Нижняя губа у него была порвана – один из первенцев посконской свободы просто-напросто выдернул украшавшее парня колечко и, убедившись, что никакое оно не золотое, остальных украшений трогать не стал. А заплатанного Тихона даже и обыскивать не попытались.
Потому и Василек уцелел, а то ведь наверняка разбойники со страху шарахнули бы его об камень.
– Брат, а в ту ли сторону мы идем? Это ведь другая дорога!
– Куда-нибудь да приведет… На ту дорогу мне что-то сейчас не хочется. Спросим у людей!
После катания по крутому склону оврага в бочках тела близнецов болели и ныли до последней косточки.
Над входом была приколочена обшарпанная вывеска:
Дверь постоялого двора была закрыта. Терентий грохнул по ней кулаком.
После долгого ожидания братья услышали нехороший голос:
– Кого принесло?
– Нам бы переночевать… – робко начал Тихон.
– Нету места!
– Что ты брешешь, старый пень! – заорал Терентий. – На дворе ни одной телеги! Конюшня пустая! Голосов не слышно!
– Так они же все немые! – не растерялся хозяин нехорошего голоса.
– Кто немой, ноль тебе в кошель?
– Постояльцы!
– Миленький, нам бы только передохнуть… Перекусить… – заплакал Тихон.
– А деньги есть?
– Найдутся, чуму тебе в суму! Отворяй, а то сожжем! Нам терять нечего, мы на все способны!
И шепнул Тихону:
– Только не вздумай сказать, что мы королевичи или даже купеческие дети – он цену поднимет! Пусть лучше думает, что мы лихие люди!
– Врать дурно, – пискнул Тихон и осекся.
Врать, конечно, дурно, а голодать и под звездами ночевать – еще того дурнее.
Загремели засовы.
Хозяин оказался на вид не лучше своего голоса: маленький, лысый, конопатый и безбровый. Видно, это и был старый Киндей.
– Вперед покажите деньги!
Терентий покопался в своем стоячем ярко-малиновом гребне и добыл оттуда золотой.
Сверкающая денежка возымела действие свое: дверь широко распахнулась.
Близнецов обдало спертым духом – чуть с ног не попадали.
Видно, этот постоялый двор предназначался для кого угодно, только не для людей: обеденную залу разделял пополам длиннющий высокий стол, но ни стульев, ни табуретов не наблюдалось.
Стол этот не вытирали и не сметали с него объедков лет примерно тридцать шесть или даже все тридцать восемь.
Еще дольше не сметали паутину по углам, а пауки выросли с добрый кулак. Да и как им было не вырасти, когда целая тысяча мух обитала в воздухе!
– Вы откуда такие? – ахнул хозяин, приглядевшись к гостям.
– Откуда надо! Болтай поменьше, сучок дубовый! Ты нас не видел, мы тебя не слышали! Крепче спишь – меньше знаешь! Язык долгий – век короткий!
Тихон с удивлением понял, что братец ведет себя и говорит точно так же, как неблагодарные арестанты.
– Хавку тащи, муфлон сарацинский! Берло давай, леопард отмороженный с вершины Килиманджаро! Бациллу неси, не то все чакры тебе позатыкаю!
– Так бы и сказали сразу, что правильные люди! – обиделся старый Киндей. – Сейчас все разогрею, я тоже не без понятий…
