переворачиваясь.
– Нам банки били, – пояснил он причину воя.
– Всем новичкам били, – сказала Изора. – Однако все они уже толкутся возле театра, надеясь попасть внутрь. Что-то вы у меня больно чувствительные!
– Нам вдвойне досталось, – сказал Тихон, но от объяснений удержался.
Пришлось подниматься – не отпускать же любимую девушку с каким-то подозрительным графом!
Граф Пихто оказался на удивление милым человеком, совершенно простым в обращении с сыновьями какого-то купчишки, к тому же покойного. Он с ходу поведал землякам несколько последних столенградских придворных сплетен, но принцы себя не выдали.
– Это все не нашего ума дело, – сказал Терентий. – Графья там, бароны… Бездельники они, кровь только нашу горазды пить!
– Народ угнетают! – поддакнул и Тихон. – Свободу замылили!
– Вижу, друзья, что всего за день успели вы нахвататься вольного бонжурского духа, – сказал граф Пихто. – Что ж, это неизбежные издержки просвещения… Кстати, молодые люди, на местах, заказанных мной, вас ждут пуховые подушки…
Братья с неодобрением посмотрели на принцессу, а она лишь пожала плечами. На ней было розового шелка платье, украшенное цветами шиповника из граната – видно, недешевое.
– Конечно, граф с мужиков семь шкур дерет – что такие платья не покупать! – ворчал Терентий, когда они с братом плелись за графом и принцессой. – Да и не бывает в Посконии такого графа – Пихто… И сроду не было… Я бы знал…
– Не порть нам настроение! – бросила через плечо Изора, а граф даже не соизволил обернуться на такие возмутительные речи.
Студентам Академии положено повсюду ходить в форменной одежде, так что королевичи едва не затерялись в толпе себе подобных – школяров у театра собралось куда больше, чем придворных.
Театр устроили по всем правилам, как в городе Челдоне. Там пахло свежим деревом и маслом, горевшим в плошках. Пистон Девятый не пожалел денег для потехи своих подданных, да и терять лицо перед какой-то там Стрижанией ему не хотелось.
Сперва пускали зрителей поблагородней (королевичам пришлось прямо-таки цепляться за Изору и графа), а потом уж хлынули, сметая проверяющих, горожане и студенты.
Королевская ложа располагалась справа от сцены, там стояло кресло с высокой спинкой, охраняемое двумя стражниками.
– Стесняется мымру свою на люди вытаскивать, – злословили зрители всех сословий. – Кресло-то одно!
На пустой сцене тут и там были развешаны таблички: «Дворец», «Темный лес», «Чистое поле», «Вражий стан», «Глубокая река», «Военная академия».
Богатые дворяне из тех, что не знали стрижанского, пришли со своими переводчиками. Младшие школяры надеялись на старших. Да и просто поглазеть на действо – тоже хлеб.
– Не волнуйтесь, добрые люди! – раздался чей-то громкий и хриплый голос. Голос принадлежал крепкому одноглазому мужику в синей морской робе и с костылем. Сивая борода у мужика торчала во все стороны, как у тролля. – Старый боцман Бен Баррахлоу обскажет вам все в лучшем виде и на самом что ни на есть изысканном бонжурском. Должны же бедные плезирцы познакомиться с творениями величайшего гения Стрижании, славного Генри Твистлэнса! Вы тут успеете ракушками обрасти, пока в Бонжурии появится свой первый драматург. Я не пропускаю ни одного представления пьес сэра Генри на родине, да и здесь не собираюсь… Господ немых прошу простить – языку их не обучен! Но игра актеров и так все скажет без слов!
Неизвестно, сколько бы старый боцман еще занимался пропагандой стрижанской драматургии, если бы зрители не завопили дружно:
– Ейжеей! Ейжеей!
В ложе появился король Пистон Девятый.
– Смотри, совсем как батюшка сказывал… – начал было Тихон, Терентий же наступил ему на ногу. Граф Пихто с интересом посмотрел на юных соперников.
Можно было начинать.
Сперва на сцене появился человек в белом плаще и заявил, что он – Пролог, после чего взял да и рассказал вкратце все содержание будущего спектакля.
– Морду надо бить за такие вещи, – заметил Терентий, но никто его не поддержал. Видимо, в театре так полагалось.
После этого под табличкой «Дворец» появилось двое актеров – один с большими накладными усами, другой совсем юный, оба в странных каракулевых шлемах.
Это были полководец Крестополк и его оруженосец Хребтарий.
Между ними состоялся разговор.
