Я мысленно рассмеялась, позабавленная этой трагикомедией, и, не дожидаясь последующего развития событий, решительно толкнула створку двери, вступая в молельню.
Моему взгляду, уже готовому практически ко всему, предстала невероятная картина. На стене молельни, удерживаемые туго натянутыми веревками, прикрепленными к стальным кольцам, висели мои друзья и с энтузиазмом переругивались с тьмой, клубящейся в углу помещения. Полы комнаты устилали обломки светлого мрамора, в которых я с некоторым усилием смогла опознать остатки статуи, прежде изображавшей красивого, статного мужчину. Нетрудно догадаться, кого именно…
Недолго думая, я метнула огненный шар, пережигая путы, удерживающие Ребекку. Воительница шумно грянулась на пол и уселась, с руганью потирая обожженные запястья.
— Некогда рассиживаться!.. — Я бросила ей свой стилет. — Освободи Беонира.
Лайил радостно оскалилась, ответив мне совсем уж нецензурно. Я улыбнулась. Вот что у нас за жизнь, а? Если крик души, то обязательно матом…
Тем временем тьма в углу молельни налилась чернотой и сконцентрировалась, став почти осязаемой. Она свернулась в плотный кокон и неожиданно рассеялась, выпуская наружу высокую женщину с мощной, но вместе с тем прекрасной фигурой, исполненной силы и грации. Банрах легко сошла с постамента, явившись нам во плоти. Вокруг ее безглазого лица извивался клубок разъяренно шипящих змей, а оканчивающиеся огромными когтями руки богини плотоядно шевелились, вожделея добычи.
— Свершилось! — громоподобно провозгласила змееликая, заставив содрогнуться потолок молельни. — Заполучив душу этой дурочки Клариссы, я смогла перешагнуть грань реального мира и явилась в Блентайр, для того чтобы покарать своих врагов…
Не дав богине договорить, Ребекка бросилась на нее, замахнувшись стилетом. Но змееликая небрежно щелкнула пальцем — и воительницу невесомо, словно пушинку, отнесло в сторону, так сильно впечатав в каменную стену, что пошли трещины. Я возмущенно вскрикнула и ударила Банрах огненным шаром, который ее только раздразнил. Змееликая презрительно хохотнула и провела ответную атаку, породив молнию такой силы, что она едва не лишила меня жизни, сметя входную дверь.
— Беги, Йона! — закричала Ребекка, с трудом поднимаясь на ноги при помощи Беонира, бережно подхватившего свою невесту. — Ее невозможно победить…
А я и не пыталась! Скрывая хитрую усмешку, я кубарем скатилась по ступеням, покидая разгромленную молельню. Главное сейчас — это еще сильнее разозлить Банрах и поскорее выманить ее за собой! И мой замысел блестяще удался, ибо змееликая наивно купилась на эту уловку… Несясь по коридору, я ощущала, как качается пол под моими ногами, сотрясаемый тяжелой поступью ожившей статуи. Забыв об осторожности и бдительности, Банрах шла следом за мной, опаляя стены коридора гневным дуновением огненного дыхания. Ее вели ярость и предчувствие близкой победы, начисто лишившие богиню способности мыслить логически. Видимо, она позабыла одну немудреную истину: в бою побеждает не самый сильный, а тот, кто в нужный момент не теряет голову и превращает свои недостатки в достоинства.
Банрах привыкла считать себя бессмертной и поплатилась за собственную самонадеянность. Еще тогда, на болоте посреди Серой долины, она неосмотрительно раскрыла мне секрет своей уязвимости, уже полагая меня покойницей. Она призналась, что боится зеркал — нет, не всех, а лишь определенных, магических, находящихся в некой башне… Тогда Банрах ничем не рисковала, ибо собиралась меня убить, а мертвые секретов не выдают. К счастью, богиня просчиталась…
По пятам преследуемая змееликой, я ворвалась в кабинет Клариссы, легко пройдя через заменяющее дверь зеркало. Люди так и не сумели оценить мудрость и щедрость покинувших башню эльфийских магов, ибо это именно они великодушно преподнесли своим нерадивым ученикам прощальный подарок — защиту от богини, не способной проникнуть сквозь магическое зеркало. Побежденные спасали своих победителей — какая жестокая ирония судьбы! А может, в этом и состоит подлинное милосердие? Человеческие маги получили возможность, которой так и не воспользовались: шанс заглянуть в свои души и осознать свою истинную сущность. Недаром эльфы также оставили людям и свой мудрый девиз: «Верить в себя — опасно, не верить — глупо!», подталкивая их к размышлениям над сутью доброты и любви. Ведь зеркало, как и окно, тоже состоит из обычного стекла. Но стоит лишь добавить к этому стеклу немного серебра — и мы уже утрачиваем способность бескорыстно любоваться внешним миром, а видим в этом зеркале лишь самих себя, предаваясь самолюбованию. Зеркало отражает отнюдь не нашу душу, а лишь наши богатство и жадность. Взгляд, направленный наружу, сильно отличается от взгляда, направленного внутрь, зачастую пристрастного и необъективного. Далеко не каждому из нас дана способность успешно пройти через испытание простым стеклом. Банрах его не прошла…
Хочешь узнать своего главного врага — посмотрись в зеркало. Справишься с ним — и все остальные сбегут сами, не устояв перед чистотой твоей души. Кстати, все новое — это хорошо забытое старое. Когда- то давно люди тоже верили в силу магических зеркал и поэтому установили их в городе Ил-Кардинен, охраняя тела и души от блуждающего вокруг зла. Люди, так почему же вы разучились творить добро?.. Мудрые эльфийские чародеи знали об этом несчастье и советовали людям почаще заглядывать в глубину своих душ, отыскивая там как отражение внешнего мира, так и внутренний мир. Ибо оба они неразделимы и неспособны существовать по отдельности!..
Банрах достигла первого зеркала и вдруг остановилась, замерев перед его сияющей поверхностью. На ее равнодушной, хищно вытянутой морде неожиданно прорезались глаза — огромные, зеленые, опушенные длинными ресницами. Несколько секунд богиня удивленно рассматривала свою внешность, а затем внезапно издала дикий вопль, наполненный непередаваемым ужасом и возмущением. Зеркальная плоскость завибрировала, раскачиваемая этим пронзительным звуком, и лопнула с печальным звоном, рассыпавшись сотней осколков… А вместе с зеркалом плоть змееликой также начала покрываться трещинами и рассыпаться, словно мраморная глыба, не устоявшая под напором массивного молота.
Затаив дыхание, я наблюдала за тем, как Банрах пропадает, покидая наш мир. Вскоре она исчезла полностью, оставив после себя лишь горсть черной пыли, небрежно рассыпанной на полу кабинета. Я тщетно ломала голову, пытаясь понять истинную причину чуда. Возможно, зло не вынесло вида собственной души — темной, отягощенной грехами — и устыдилось, поспешив покинуть наш мир? Или, может быть, Банрах увидела, насколько не вписывается она в наш бренный мир, и поэтому сбежала домой, во Тьму, руководствуясь чувством брезгливости? Боюсь, мне не суждено узнать истинный мотив ее поступка, да и, признаюсь честно, не очень-то он меня интересует. Главное заключается в том, что мы сумели победить зло: изгнали его из Лаганахара, получившего возможность раскрыться навстречу теплу, добру, свету и весне. О да, я понимаю, что спустя некоторое время зло снова наберется сил и предпримет очередную попытку завоевать наши души, но, умудренные полученным опытом, мы будем готовы к его возвращению и дадим Тьме достойный отпор! Возможно, я излишне идеализирую людей, но мне очень хочется верить в их духовное перерождение. А если я ошибаюсь… Ну что ж, лучше целиться в совершенство и промахнуться, чем метить в посредственность — и попасть!
Сопровождаемая Ребеккой и Беониром, я спустилась в подземелье Звездной башни и отперла дверь каземата смертников. На железном полу крохотной камеры мы обнаружили двоих мужчин — едва живых, отощавших до состояния скелетов. Первым из них оказался мой дорогой Джайлз — измученный, но не сломленный, лишенный кисти правой руки и своей хрустальной звезды. Его товарищ по несчастью, бесспорно, принадлежал к расе ниуэ, Белых псов, хотя он сразу же показался кем-то более значительным, чем простой воин: его худое лицо, на котором ярко сияли умные, добрые глаза, светилось врожденным благородством.
— Отец! — Беонир бросился к ниуэ и заключил его в объятия. — Отец, я смог, я успел! Я выполнил волю деда, легендарного Беовульфа, спас Лаганахар и соединил разлученные народы!
— Вот хвастун-то, а! — растерянно проворчала скромненько прижавшаяся к стене Ребекка. Кажется, впервые в жизни она утратила свою хваленую дерзость и вела себя крайне робко. — Это что, мой будущий свекор? М-да, не так я представляла нашу первую встречу…
— Мой любознательный эльф, ты пришла? — Джайлз лишь приоткрыл глаза, и тут же выяснилось: они ничуть не утратили прежнего лукавства. — Я верил в тебя и ждал твоего возвращения. Ты спасла Блентайр, и это главное. Теперь я умру счастливым…
— Ты не умрешь! — твердо пообещала я, спешно мобилизуя все свои целительские способности. —
