Впрочем, меньше всего Павел Степанов был похож на извращенца. Он был похож на нормального мужика, замученного неожиданно навалившимися неприятностями, которые то и дело грозили перерасти в категорию катастрофы.
Ингеборга улыбнулась и повыше натянула на него одеяло. И поцеловала в сгиб локтя. И потом еще в ключицу. Потом медленно и осторожно вытащила из-под него свою ногу и выбралась из постели. Он даже не шевельнулся.
Она покопалась в груде одежды, нашла свою – второй носок все-таки куда-то пропал, – на цыпочках вышла из комнаты и тихо-тихо прикрыла за собой дверь.
Снег за окном, за голубыми, встопорщенными от крахмала занавесками, продолжал валить.
Степан проснулся в сумерках и некоторое время лежал, соображая, что с ним такое. Заболел? Когда? И чем? Похмелье? Кто его привез с работы и какой выходит день недели? Все еще пятница? Или уже суббота?
О том, что с утра на дворе была пятница, он помнил очень отчетливо.
И тут он все вспомнил – «Памяти Карузо», сжатый кулачок, упершийся ему в грудь, безумие, разбросанная одежда, пушистая макушка под его щекой, и потом еще много, много всего…
Он так быстро сел, что от резкого движения у него зазвенело в ушах и в глазах поплыли какие-то огненные точки.
Как это вышло, что он уснул? Он помнил очень отчетливо, как они занимались любовью на его диване, а потом лежали, прижавшись друг к другу, и она рассказала ему, что мечтала его соблазнить, – глупость какая! И он рассказал ей про Леночку и про «свиное рыло», но это было как-то легко, будто он рассказывал не о себе, а о чем-то то ли прочитанном, то ли услышанном и не имеющем к нему самому никакого отношения. А потом он уже ничего не помнил.
Выходит, он уснул, и, пока спал, Ингеборга ушла.
Ничего страшного. У нее небось были свои планы на вечер, а он приехал рано, и она вполне могла уйти, не имея в виду ничего ужасного.
Несколько часов назад он был почти уверен, что все это правда, а не новый, улучшенный способ дрессировки зверей.
Он выбрался из-под одеяла и стал лихорадочно одеваться.
А Иван? Где Иван? Или она уехала, так и не дождавшись Ивана? Застегивая джинсы, он глянул на часы. Семь. Ивана должны были привезти в полседьмого.
Держа в руке водолазку, он вывалился из комнаты. Свет в коридоре ослепил и как бы придавил его. Он зажмурился и тут услышал бодрый голос сына:
– …такие лазерные. Вы знаете, что такое лазерные пушки, Инга Арнольдовна?
– Не вполне.
– Ну Инга Арнольдовна! Ну мы же смотрели «Звездные войны, эпизод первый»! Вы что, не помните?!
– Я помню, конечно, но не так чтобы очень отчетливо.
– Ну вот, а там всем давали такие лазерные… ну не пушки, а… оружие такое лазерное, и мы друга в друга палили! Я три раза попал, и меня орденом наградили. Он у меня в рюкзаке, я вам сейчас покажу. И папе покажу, когда он встанет. А Илюха все время мазал. Он ни одного раза не попал, вы представляете? Я даже хотел ему подставиться, но потом передумал…
– А что вы ели?
– Мороженое ели. Чипсы. Кока-колу пили.
– По-моему, у кого-то с утра так болел живот, что он не мог сделать ни глотка морковного сока, а кое- кто ему говорил, чтобы на этой вечеринке он даже и не думал про кока-колу.
– Ну Инга Арно-о-льдовна!..
Степан зажал водолазку коленями и сильно потер лицо. Она не уехала. Она осталась. Сейчас она на кухне разговаривает с Иваном.
– Кажется, твой отец все-таки проснулся, – сказал совсем рядом веселый голос, и Степан открыл глаза.
Ингеборга стояла прямо перед ним и рассматривала его с веселым удивлением. В руках у нее было большое блюдо.
– Привет, – сказала она тихонько, потянулась и быстро поцеловала его в губы, – Иван приехал. Он полдня стрелял из лазерной пушки. Так что готовься.
– Пап! Почему ты спишь?! Ты что, простудился?! Пап, меня только что привезли! Пап, ты знаешь, там, в этом клубе, есть такая программа, что можно просто так приехать, а не только день рождения отмечать. Может, поедем в субботу, а? Ну, не в эту, а хотя бы в следующую? Илюхин папа Инге Арнольдовне все телефоны дал и сказал, что они сами этот клуб только недавно открыли и там можно родителям тоже стрелять. Только ты в меня сразу попадешь. А Илюха все время мазал, а его папа пришел, посмотрел на нас и сказал: «Какой ужас!» – хотя мы ничего такого не делали!
– Как я его понимаю, – пробормотал Степан и, кое-как натянув водолазку, схватил Ивана, сунул под мышку и понес в кухню. Иван хохотал, брыкался и вопил:
– Ну па-а-а-апа!!
– Его хорошо бы на улицу выпустить, – проговорила Ингеборга так, словно речь шла о щенке, – видите, сколько энергии осталось невостребованной, да еще впечатления от лазерной пушки! Только на улице снег.
– Снег не идет, Инга Арнольдовна! Он уже перестал! А Илюхин папа сказал, что это не погода, а
