Саша – все та же Саша, платинововолосая, недоступная, красивая ровной матовой европейской красотой, и придурок в тренировочных штанах не имеет к ней никакого отношения.
Он оглянулся вокруг, сел на низкий диванчик и потер лицо.
– Ты будешь кофе? – дрогнувшим голосом спросила Саша.
Он посидел еще секунду, собираясь с силами, потом убрал руки и взглянул вверх, на нее.
– Буду, Саш. Спасибо. Но я вообще-то приехал поговорить. Мне очень нужно с тобой поговорить.
– Хорошо, – согласилась она покорно, – только кофе я все-таки сварю.
Это было глупо – так явно затягивать время объяснения, а в том, что он приехал объясняться, у Саши не осталось никаких сомнений.
Приведение приговора в исполнение было отложено, оказывается, совсем ненадолго. До сегодняшнего дня.
Он все знает, этот чужой – свой – человек, который ей всегда так нравился. Нет, ничего такого, он просто нравился ей, и все. Ничего большего она никогда бы себе не позволила хотя бы потому, что он женат и все об этом знали, а она слишком хорошо помнила то время, когда…
– Саш, ты сыплешь кофе в чайник, – сказал Чернов за ее спиной, – посмотри!
Господи, она и вправду зачем-то высыпала полбанки кофе в заварочный чайник! С ума сошла!
Она засуетилась, пытаясь вытряхнуть кофе из чайника, но у нее это получалось плохо. Чернов по- прежнему сидел на диване, ничем ей не помогая и только нервируя.
Как много он знает? Что именно из того, что она натворила в своей жизни, ему известно? Почему он сидит так удрученно? Сочувствует? Или презирает ее, укоряя себя за то, что так в ней ошибся?
Они все в ней ошиблись – и Вадим, и Степан, и Эдик Белов…
Почему, почему все так сложилось, почему у нее совсем не было времени, чтобы подготовить пути к отступлению? Зачем она позволила себе так расслабиться, потерять бдительность, утратить спасительное чувство опасности?!
Чернов смотрел на ее длинную нервную спину, прямые, под цветастой шалью плечи, платиновые волосы и хрупкие лопатки – и ужасался.
Как он станет с ней говорить? Как разрушит это нервное напряженное самообладание, заставит ее объясняться, может быть, оправдываться? Или плакать?
Да кто он такой?! Что он о себе возомнил?!
– Все готово, – сказала Саша, – конечно, сварить было бы лучше, но мне уж очень не хочется на кухню вылезать. И так, видишь, пришлось электрический чайник купить, хотя у меня есть чудный чайничек, который мне Степан в прошлом году из Лондона привез.
Чернов моментально почувствовал, как встрепенулось желание защищать сирых и несчастных.
– Они что, пристают к тебе, эти соседи?
– Ну конечно, пристают, – сказала она успокаивающе, – как же иначе? Но ничего такого, с чем я не могла бы справиться.
– Конечно, – пробормотал Чернов, – раз уж ты с нашим офисом справилась, то с этими справишься в два счета.
– Я мало с ними общаюсь, Вадик. Я и дома-то почти не бываю. Прихожу – и сразу сюда. Я живу в основном здесь, а не на кухне.
Комнатка у нее была небольшая, и в ней было очень мало вещей – гардероб настоящего дерева из какого-то дорогого гарнитура, письменный стол того же происхождения, офисный лэптоп, плоский и громадный, как черное озеро, телевизор, маленький столик и диван, на котором в настоящее время сидел Чернов. Больше ничего.
Ни книг, ни посуды, ни фотографий, ни вазочек, ни трельяжа с неизменным набором косметики – ничего. Это было странно. Очень странно.
– Ты хотел о чем-то со мной поговорить, – сказала она и села, скрестив ноги, прямо на пол, на коричнево-белый толстый ковер, – о чем?
Чернов был рад, что она не села рядом с ним.
– Саш, – начал он и остановился. Он подозревал, что ему будет трудно говорить с ней об этом, но не знал, что это будет почти невозможно. – Саша…
– Что?
Если он собирается сказать ей, что она убила несчастного Муркина, пусть произнесет это сам. Она не станет ему помогать.
– Саш, мы знаем, что этот тип тебя шантажировал, – выпалил Чернов единым духом. Спине стало жарко, и пересохло во рту. – Степан слышал, как ты говорила по телефону. Ты надеялась, что все кончилось, а оказалось, все продолжается…
– Значит, все-таки Степан подходил, – произнесла она так, как будто говорила не она, а кто-то другой. – Мне тогда послышались в коридоре какие-то шаги, но я думала, что это просто кто-то мимо прошел…
– Сашка, – попросил Чернов шепотом и отодвинул в сторону маленький столик с кофе, который разделял их. – Сашка, что произошло? Почему он тебя шантажировал? Расскажи мне!..
– Хорошо, – согласилась она. Теперь щеки у нее были того же цвета, что и белые волосы, – только я хочу, чтобы ты сейчас же позвонил Степану. И Белову. Пусть они приедут. Я расскажу. Но только всем троим.
