– У нее есть ключ.
– Зачем ее понесло в квартиру в ваше отсутствие?
– Она должна была убраться. Когда я уезжала, мы с ней так договорились. Вечером перед моим приездом она должна была прийти и сделать уборку.
– Она часто убирает у вас в ваше отсутствие?
Костяшками пальцев Алина потерла глаза.
В самолете она не спала – заснула было, но привиделся вдруг такой кошмар, что она проснулась от собственного тоненького вскрика. Вскрик разбудил соседа-японца, который с присущим всем иностранцам избытком сочувствия стал предлагать ей воду, влажные салфетки и какие-то капли. Ей было неудобно, что она его разбудила, и ей очень хотелось, чтобы он от нее отвязался. Он отвязался не скоро, и спать она больше не стала – отчасти из-за японца, отчасти из-за кошмара. Повторения ей не хотелось.
– Алина Аркадьевна, – сказал рядом капитан Никоненко, – проснитесь.
– Я не сплю.
– Нет, спите! – сказал он с досадой. – Боюсь, что вы недооцениваете серьезность положения.
«Боюсь, что вы недооцениваете» прозвучало фразой из английского романа. Алина улыбнулась и надела очки.
Капитану показалось, что она как будто отпустила его с поводка.
Он нервничал и злился с каждой минутой все сильнее.
– Она часто приходит, когда вас нет дома?
– Меня никогда нет дома. Она убирает два раза в неделю. У нее свой ключ. Она приходит, работает полдня и уходит. Раз в месяц мы встречаемся, и я плачу ей зарплату. Сегодня я вошла в квартиру и увидела… ее. И позвонила вам.
– Во сколько вы приехали?
– В пол-одиннадцатого. Может, чуть попозже. Я сразу же позвонила вам. Спросите у того, с кем я разговаривала. Я в тот момент на часы не смотрела.
Щегольский чемодан стоял посреди кухни. Сверху на нем лежала лакированная сумочка, а рядом привалилась какая-то мохнатая зверюга, выглядывавшая из пакета.
– Это Альф, – сказала Алина, перехватив взгляд Никоненко, – инопланетянин из сериала. У нас они тоже есть, но не такие ужасные. Федору хотелось поужаснее.
Потянувшись, она зачем-то вытащила из пакета волосатое чудовище, напоминавшее то ли гориллу, то ли муравьеда. У чудовища были кофейная шерсть, бритый нос и при общем потрясающем уродстве вид удивительно безобидный. Кудлатая башка доставала Никоненко до пояса.
Итак, на этот раз женщина-вамп приперла из Америки обезьянообразного урода размером почти с автомобиль «Ока».
Ее маниакальная любовь к Федору вполне может быть мотивом.
За что могли убить домработницу? За то, что она знала об этой маниакальной любви?
Время смерти экспертиза установит на раз-два-три. Если в это время Алина Латынина была в самолете, значит, маниакальная любовь тут ни при чем.
– На чем вы приехали из аэропорта?
– На машине, – сказала Алина удивленно, – на чем же еще? Я всегда оставляю машину на стоянке в Шереметьеве. Потом забираю ее и еду.
– Дальше.
– Что – дальше?
– Рассказывайте дальше, – приказал Никоненко холодно. Что-то не то с ним творилось этим утром.
– Я вошла в квартиру и увидела Лилю. Позвонила вам. Все.
– Нет, – сказал Никоненко, – не так. Давайте с подробностями. Дверь была заперта?
– Да, конечно.
– Вы сдаете квартиру на охрану?
– Нет. У нас консьерж и кодовый замок.
За кухонной дверью что-то упало, и Морозов громко захохотал в глубине квартиры. Алина посмотрела на Никоненко. В глазах у нее был такой глубокий омут презрения, что капитан вполне мог в нем утонуть.
– Ваши сотрудники всегда так себя ведут, когда осматривают… труп?
– Да чего там его осматривать! – сказал Никоненко грубо. – Эка невидаль – труп!
Она помолчала.
– Вам это кажется остроумным, Игорь Владимирович?
– Вы подходили к телу?
– Конечно. Я думала, ей стало плохо, и она упала и, может, ударилась. Я долго не могла понять, что она… мертвая. Я пыталась дать ей воды и посадить…
