– …что они не могут его разыскать и что я должна его найти и передать ему, что его ищут…
– Я не понял: кто кому и что сказал и кто кого должен найти?
Вероника и сама знала, что говорит слишком быстро и не слишком понятно – от страха так говорит, от неловкости!.. Еще, не дай бог, этот человек, трогающий корешки книг большой рукой, совсем не такой, как у Федора, но тоже очень мужской, сочтет ее дурой!..
Щеки у нее вспыхнули, и она прижала к ним ладони.
– Вы недоговорили, – продолжал Олег Петрович, пристально на нее глядя. Хоть бы отвернулся, что ли, не смотрел так пристально!.. – Кто кого должен искать?
Вероника перевела дыхание.
– Вы… простите меня, пожалуйста, я что-то плохо соображаю. Я Федора всю ночь искала, а он, оказывается, дома был. Вы… правда хотите нам… помочь?
– Помочь, – повторил Олег Петрович. – Помочь…
Он понимал, что именно она хочет спросить, но объясняться ему не хотелось. Собственно, что он мог объяснить?..
Что Василий Дмитриевич был
Или что молодым быть нелегко? И еще что-нибудь про Блеза Паскаля? Или что тогда, в переулке, он увидел странного человека и его жизнь на миг остановилась и пошла в другую сторону?
Или что Федор сопротивлялся тем двоим, хотя сил у него явно недоставало, а Олег Петрович к сорока годам научился ценить в людях умение бороться? Ну, хоть бы за себя! Или, может, за близких! А за близких Федор тоже пытался бороться – за мать и за ту девицу, которая, по всей видимости, и была главной вдохновительницей всех его бед! У него явно недоставало сил для этой борьбы, но он же пытался!
Ничего такого, конечно, Олег не мог сказать этой женщине, у которой, как у девочки, загорелись щеки, когда он вдруг взглянул попристальней!..
Он и не стал говорить.
– Я оказался замешанным в кашу, которую заварил ваш сын, – сказал он холодно. – Я спасаю репутацию человека, который был мне дорог. Только и всего.
Это объяснение было понятным и логичным, и Вероника приняла его.
– Вчера у нас на работе была милиция, – начала она. – Марья Трофимовна, это начальница Фединого отдела, позвонила мне и спросила, где Федор. Я сказала, что не знаю, а она передала трубку какому-то человеку, и вот он как раз и велел мне найти Федора как можно быстрее. Он сказал, что это в его интересах, и… и все такое. Я сразу кинулась искать сына. Ну, не совсем сразу, потому что…
– Почему?
Вероника вздохнула и опять потянула вниз свою водолазку.
Господи, да что же он так внимательно и серьезно на нее смотрит! Умереть можно от его взгляда! И вообще!.. Ни один мужчина не смотрел на нее так уже лет сто или двести! Петр Ильич не в счет.
– Потому что здесь были те два подонка, – хмуро договорил за нее Федор. – Они пришли к нам и… Короче, даже вазу разбили!
– Господи, я забыла про чай!..
– Мам, да ладно, может, не надо никакого чаю!
– Надо, надо, – возразил Олег Петрович.
Вероника протиснулась мимо них, на всякий случай придерживая водолазку обеими руками, и на кухне сразу же чем-то загремела.
– Значит, чувство юмора и здравый смысл, – сам себе сказал Олег Петрович, повернулся и посмотрел на Федора. – Как можно вернуть коллекцию в музей?
Федор пожал плечами.
– Может, под курткой? Как выносил, так и?..
– Ошалел, что ли? – Это Гена спросил. – Если там следствие, а ты у них первый подозреваемый, под курткой в самый раз нести!..
– Мне нужно, чтобы имя Василия Дмитриевича не всплыло вообще. Никогда. Для этого необходимо, чтобы все поверили, что тревога была ложной. Кстати, а кто поднял шум?..
– Как кто? – удивился Федор. – Милиция, конечно!
– Послушай, парень, ты мне полночи рассказывал, что в вашем музее пылится куча разных вещей, о которых никто даже не знает и которых в принципе невозможно хватиться! Вы никогда их не выставляете, они у вас в запасниках лежат! Это не ты мне говорил?
– Ну, я.
– Тогда почему кражу так быстро обнаружили? Коллекции могли бы еще год не хватиться – и тем не менее хватились, и как раз когда ты ее попер! Почему?
Федор опять пожал плечами.
– Стукнул кто-то, Олег Петрович, – предположил Гена.
– Это понятно. Но кто? Гопники вряд ли стали бы звонить в музей и ментам. Значит, звонил тот, кто знал
