о краже. Василий Дмитриевич не в счет.
– Заказчик?
– Вот именно. Только не очень понятно зачем. Если ему нужна была икона и больше ничего, а об иконе никто не знал, кроме него самого, и потом стало известно Василию Дмитриевичу, то… что?
Все молчали.
Олег посмотрел сначала на Гену, потом на Федора и остался ими весьма недоволен. Видимо, они должны были с ходу предложить какую-нибудь версию событий, а они никаких версий не предлагали.
Федор думал: «Как же он говорит – вернуть все в музей?! Разве это можно?!»
Гена думал: «Бедненько живут, бедненько! И парень такой нервный от бедности!»
Грохнула кухонная дверь, послышались осторожные шаги, и Вероника внесла поднос с чайником и плетеной сухарницей.
Олег Петрович покосился на сухарницу. У его матери была такая же, и в нее так же насыпали «вкусное» к чаю – сухари, сушки или какие-нибудь немудреные печеньица! Он отлично помнил, как это было радостно – пить чай с сухарями! Макать их в чашку, так чтобы они размокали, и тогда их было очень интересно жевать, они как будто подтаивали во рту, или слизывать сахар, твердые, остренькие крупинки, которые царапали язык.
Вероника пристроила поднос на ветхий журнальный столик и стала доставать из шкафа «парадные» чашки и красиво выставлять их вокруг подноса, а Олег все косился на сухарницу, и тут в дверь позвонили.
От неожиданности Вероника выронила чашку, и она неслышно покатилась по ковру.
– Мама, я открою.
Федор выскочил в прихожую, а за ним двинулся Гена.
– Вы кого-то ждете?
– Да нет, Олег Петрович, ну что вы!.. – Она аккуратно вернула чашку на столик, и у нее вдруг задрожала рука. – К нам и так-то никто не приходит, не то что по утрам!
Она смотрела мимо него, в дверной проем, вытягивала шею, и голос стал хриплым, как будто страх схватил ее за горло.
Прогремел замок, дверь открылась, и Федор очень громко сказал:
– Здравствуйте!
И Гена громко сказал:
– Ешкин кот!
И еще кто-то что-то сказал, и Вероника двинулась к двери, и тогда на пороге возникла прекрасная девушка, сказочное видение.
– Доброе утро! – весело поздоровалась она.
– Как это я не догадался?.. – под нос себе пробормотал Олег Петрович. – Мог бы и сообразить…
– О чем не догадался? – прощебетала Виктория.
За ней показался Федор, лицо у него было очень красное. Гена ухмылялся совершенно крокодильей ухмылкой.
Девушка мотала головой, отцепляла зацепившийся норковый шарф, и в комнате сразу запахло духами и еще чем-то прелестным, как будто весной, нарциссами, талой водой.
– Откуда ты взялась?
Виктория очень удивилась:
– Приехала на машине, а что такое? Давайте знакомиться, да? Меня зовут Виктория, и мы вчера все вместе… Ну, в общем, мы вчера познакомились!
– Откуда ты взялась?!
– Нет, ну а что мне было делать?! В институт, что ли, ехать?! После всего, что было?! Как ты себе это представляешь?
Глаза у нее блестели. Она кинула шарф на диван, туда же полетел и полушубочек, и спросила у Вероники очень вежливо:
– Вы мама Федора, да?
– Да, – сглотнув, сказала Вероника. – А вы… кто?
– А я его знакомая! Нас Олег Петрович познакомил. Вчера.
Олег Петрович хотел было сказать, что он и сам только вчера познакомился с прекрасной Викторией, и промолчал. Происходящее неожиданно стало сильно его занимать.
Нелегко быть молодым!..
– Меня зовут Виктория, – продолжала девушка, – а вас как?
– Вероника Павловна, – пробормотала та.
– Очень приятно. То есть, по правилам, это вы должны сказать – очень приятно! Мама меня учит, учит хорошим манерам, а у меня они все равно плохие! Ой, вы чай собираетесь пить? А у меня тут как раз… – И она ловко, словно фокусница, откуда-то из-за спины достала квадратную белую коробочку. На коробочке
