– …а я вам говорю, что испачкали! Ну вот, вот посмотрите! Видите?! А вот этого ничего не было, между прочим! А теперь здесь грязь! Ужасная грязь!
– Девушка, ну что вы говорите?! Где же грязь?! Это вам просто показалось!
– Нет, неправда! Я же вижу! А тут вообще мех выдран! Что вы здесь делали с моей шубой, в этом музее?! А я думала, приличное место! И люди на вид такие хорошие! И искусство кругом! А вы мне шубу испортили!
Виктория стояла в центре вестибюля и скандалила всласть. Иван Ильич держался за сердце, тучная колышущаяся администраторша – Федор позабыл ее имя – потрясала перед носом Виктории ее шубой, смотрительница зала русского искусства в пуховом платке пыталась вразумить буйную скандалистку, и охранник, всегда сидевший на стуле возле служебного входа, тоже подтянулся и смотрел с интересом. На Федора никто не обратил внимания.
Он просто зашел в гардероб, наклонился и взял сумку. Она оказалась очень тяжелой, особенно по сравнению с той, которую он держал в руке и где был только его скомканный рюкзак.
Он аккуратно поменял сумки местами и сделал шаг в сторону служебного входа. Помедлил и оглянулся.
– Вы знаете, сколько стоит моя шуба?! Нет, хоть представляете, сколько она стоит?! Три тысячи долларов! И я подам в суд на ваш поганый музей, потому что мне ее испортили!
– Да она сумасшедшая просто! Распустили их! Три тысячи долларов, поглядите на нее! Не переживайте, Иван Ильич, ничего там нет, никакой грязи! Да она придумала все, чтобы нам нервы помотать, они теперь все такие! Все! Иван Ильич, не волнуйтесь! У него сердце больное, а эта девица его в чем-то обвиняет! Да как вы можете, девушка?! Как вы смеете говорить такое нам?! У нас в музее…
Виктория оглянулась только на одну секунду. Нет, даже на долю секунды, и снова заверещала что-то насчет шубы, а Федор сделал еще один шаг и оказался за дверцей с надписью «Служебный вход».
Голоса отдалились, и шум скандала сразу стал мелким, незначительным. Федор перевел дыхание. Серебро и бронза тяжело оттягивали руку.
На ходу доставая карточку-ключ от запасника – в прошлом году замки в хранилищах поменяли на карточные, – Федор тяжелой рысью помчался по ступенькам вниз, в полутемный коридор, который показывали в «Новостях».
Только бы никого не встретить!.. Только бы никому не пришло в голову именно сейчас поработать в запасниках!..
Отдельной охраны возле хранилищ не было, музей не мог позволить себе такую роскошь. Оглядываясь по сторонам, как вор, мокрыми от напряжения пальцами Федор вставил карточку в прорезь замка и потянул дверь.
Она не открывалась.
Он выдохнул, вытащил карточку и снова вставил.
Дверь не открывалась!..
Нужно успокоиться. Нужно успокоиться, и тогда все пойдет хорошо.
Федор опустил на пол сумку, вытер о джинсы ладонь, и тут на лестнице, прямо над ним, зазвучали приглушенные голоса и послышались шаги!.. Кто-то спускался в хранилище.
Федор набрал в грудь побольше воздуху, вытер о джинсы еще и карточку и снова вставил ее в прорезь замка.
Дверь не открывалась, а шаги на лестнице были уже совсем близко!.. И тут только он сообразил, что вставляет ее другой стороной – не той, на которой была магнитная полоса. Он перевернул карточку, снова вставил – голоса все ближе, и шаги все слышнее! – и замок подмигнул зеленым, и бронированная дверь чуть-чуть ослабла в пазах!
Федор навалился на нее, чтобы быстрей открылась, подхватил сумку, протиснулся в темноту и проворно прикрыл дверь за собой.
Куда они идут?.. В это хранилище или в следующее?..
Если в это, его здесь застанут, и… и…
Не зажигая света, Федор ринулся в глубину узенького прохода, слева и справа от которого высились бесконечные полки от пола до потолка, уставленные всевозможными предметами старины. За толстыми дореволюционными стенами не было ничего слышно, и он не знал, миновала опасность или нет.
В конце прохода был стол, а на нем лампа. Под лампой лежал толстый журнал, в котором полагалось отмечать, с какой именно вещью и кто именно сегодня работал. Федор ощупью добрался до стола, пошарил по пыльной поверхности, сваливая на пол какие-то бумаги, разлетавшиеся с тихим шелестом, и зажег свет.
Место коллекции было в ряду у стены, под самым потолком. Там были натянуты красно-белые ленточки, привязанные к стульям, – должно быть, милиция натянула, обозначила «место преступления»!
Недолго думая, Федор присел на корточки перед стеллажом, расстегнул сумку, освободил ценности от газет и как попало засунул серебро и бронзу в самый низ, за ящики с какой-то посудой. Кувшин не входил, высоты не хватало, и Федор просто положил его на бок и подпер чем-то, чтоб не укатился.
Он вскочил с колен, подхватил опустевшую сумку, помчался по проходу, вернулся, чтобы выключить свет, и хранилище снова провалилось во мрак.
Осторожно приоткрыв дверь, Федор выглянул в коридор, покрутил головой – волосы лезли в глаза и мешали смотреть. Никого не было в коридоре, должно быть, те прошли дальше!.. Он вышел, закрыл за собой дверь, подождал, пока щелкнет замок, и стал подниматься по лестнице.
Руки у него немного дрожали.
В коридоре наверху тоже никого не оказалось, и ничего не было слышно за узкой дверцей с надписью «Служебный вход»… Чтобы удостовериться, что с Викторией все в порядке и она ушла, Федор выглянул в
