– Но зачем?!
– Он мой осведомитель, – сказал Федор Тучков, и Марине показалось, что она слышит первоклассную мужскую гордость в его голосе. – В Америке он то, что называется «русской мафией». Игорный бизнес, проститутки, наркота, подержанные машины. Он там не последний человек, а для моей работы это важно.
– Ты его… завербовал, да?
– Нет. Я ему пригрозил.
– Чем?
– Сказал, что посажу. И не в Матросскую Тишину, а в Ярославский СИЗО. Конечно, он уверял меня, что мы ничего не докажем, и был прав. Мы никогда и ничего не докажем, но губернатор теперь как бы не признается, что это его бывший лучший друг и правая рука. То ли стесняется, то ли еще что похуже, понимаешь? Поэтому в Ярославском СИЗО, хоть у нас доказательств никаких нету, нашего друга Чуева в два счета завалят.
– Кто… завалит?
– Желающих полно, – сухо сказал Федор Тучков. – У кого-то дети под стрельбу попали. Из школы шли, а тут Чума с кем-то по-крупному разбирался. Трое погибло. Заложника однажды взяли, мальчишку лет пяти, наверное. Отец денег в срок не принес за свою заправку. Ну, отец деньги нашел, а мальчишку убили – чтобы впредь никто платежи не задерживал. Все по-серьезному чтобы было, понимаешь?
– Ужас, – пробормотала Марина. – Ужас, ужас.
Ее «приключение» неожиданно и болезненно повзрослело, стало «уголовным делом», а не детективной историей.
– Я хотел бы знать, кто его казнил, – продолжал Федор Тучков задумчиво. – Я приехал в тот же день, что и ты со своей дурацкой шляпой. Его казнили накануне вечером. Кто? Никто из санатория не уезжал, значит, убийца все еще здесь. Я хотел бы знать, кто это.
– Почему ты так говоришь – казнили?
– Потому что это не обычное убийство. Его не застрелили, а утопили в вонючей воде, да еще руки привязали, чтобы не всплыл. Это такая месть, Марина, я тебе точно говорю.
– А Вадим?
– По прошлым чуевским делам он не проходил, я всех помню более или менее точно. Ну, может быть, кроме самых мелких сошек – подай, принеси, поди вон.
– А Оленька? Помнишь, Элеонора мне говорила возле корта, что Оленьке что-то такое показалось в магазине?
– Не знаю, – признался Тучков.
– А Павлик с пистолетом? А Вероника? Выходит, никто никого не шантажировал?
– Я не знаю!
– Они могли быть не связаны с твоим Чуевым!
– Кто-то прикончил Вадима очень странным способом.
– Каким?
Федор Тучков приподнялся на локте и посмотрел на нее внимательно.
– Ты не догадалась?
– Н-нет. А должна была?
– Ну, конечно. Мы же нашли железку.
– Ну и что?! Это просто железка!
– Это не просто железка, Маруся.
– Не называй меня Марусей!
Тучков Четвертый поцеловал ее продолжительным поцелуем, потом решительно откинул одеяло – Марине моментально стало холодно – и поднялся. Совершенно голый, рельефный, кое-где покрытый шерстью мужчина эпохи Возрождения.
Марина никогда раньше не видела голых мужчин, тем более – эпохи Возрождения. Поэтому она немедленно уставилась на него во все глаза.
– Что ты смотришь?
– Я не смотрю.
– Смотришь.
– Что у тебя за пластинки на шее?
– Это такая традиция. На случай, если ранят или убьют. Группа крови, резус, порядковый номер. Видишь циферки?
– Хорошая традиция, – пробормотала Марина.
– Такая. – Зачем ты их носишь? Ты участвуешь в боевых операциях?
– Нет! Я не участвую в боевых операциях! – Он зашел в ванную и кричал оттуда. – Я работаю в разведке, а не в группе «Альфа».
