человеческие дороги. Обилие самолетов, людей, разноязычная речь, сверкание витрин и чистых стекол, одетые прозрачными панцирями ленты эскалаторов, бесконечные объявления по меньшей мере на трех языках и неизменное «аттенсион силь ву пле», повторяющееся каждую минуту, заставили Александру притихнуть и взять Филиппа за руку. Почему-то он тоже нервничал, и она никак не могла понять, в чем дело. В конце концов, он-то вернулся домой…
Их очень быстро пропустили через границу, даже не досматривая. Таможенник как-то не по-русски отдал честь, и сразу за терминалом к ним бросился какой-то мужчина в дорогом темном костюме и что-то быстро и непонятно застрекотал. Филипп, улыбаясь, слушал.
– Он говорит, что очень счастлив, что ты в Париже, и надеется, что город и Франция тебе понравятся, – перевел Филипп. – Пошли, Алекс. Времени довольно много, а нам еще ехать.
– А… вещи? – осторожно спросила бдительная Александра, наученная еще бабушкой никогда не оставлять вещи без внимания.
– Вещи принесут в машину, – сказал Филипп, странно морщась.
– А кто это? – спросила она тихонько, кивая на спину шедшего впереди мужчины.
– А… это Ламон, – ответил Филипп. – Ты не хочешь есть?
В самолете она съела все до крошечки, и ей было так вкусно, что она даже утащила у Филиппа из тарелки кусок какого-то нежного мяса в сложном соусе. Всю дорогу он пытался ее напоить, но пить ей не хотелось, тем более красотка-стюардесса слишком явно удивилась, когда она попросила джин с тоником.
– Что это с ней? – спросила Александра у Филиппа.
– Ничего, – пожал плечами Филипп. – Просто она не понимает, как можно пить джин с тоником, если ты не английский морской пехотинец и если можно пить шампанское.
Подумав, Александра решила джин с тоником больше не заказывать, а шампанское она не очень любила.
Они пробирались сквозь толпу к какому-то боковому выходу. Александра смотрела по сторонам, и все очень ей нравилось. Она все время забывала о том, что она не обыкновенная туристка, приехавшая на недельку развеяться в веселый Париж.
– Есть? – переспросила она. – Пожалуй, хочу. От волнения, наверное.
Филипп что-то быстро спросил у их провожатого, и тот ответил с некоторым даже почтением.
Интересно, кто он такой, этот Ламон? Может, полицейский?
– Ужинать будем дома, – сказал Филипп. – Там все приготовлено. Дотерпишь до дома? Это еще часа полтора.
– Дотерплю, – сказала Александра. – Господи, какая красота, Филипп! Как здорово, что мы сюда прилетели. Ты мне покажешь потом Париж? Сад Тюильри, «Комеди Франсез» и «Гранд-опера»?
– Ты забыла Лувр и Эйфелеву башню, – сказал Филипп. – Покажу.
Двери бесшумно разъехались перед ними, и они оказались на улице, довольно далеко от всех основных выходов, как поняла Александра.
Прямо перед ними дремал у тротуара длинный и низкий черный лимузин. Сбоку у него было три двери вместо обычных двух, и Александре показалось даже, что он бронированный. Возле него стоял шофер в форме. Как в кино.
Увидев процессию, шофер кинулся вперед и с поклоном открыл перед Александрой заднюю дверь лимузина. Александра попятилась.
– Это моя машина, – негромко сказал сзади Филипп. – В обморок не падай!
Он что-то громко и весело сказал шоферу, очевидно здороваясь, и Александра, путаясь в собственных разлетевшихся в разные стороны чувствах и мыслях, подумала отстраненно, что теперь, пожалуй, придется быстренько выучить французский язык. В Москве в этом не было необходимости.
Шофер улыбался, стоя навытяжку у распахнутой двери лимузина, и Филипп подтолкнул Александру вперед.
Повинуясь, она не села, а как бы даже прошла вперед, в кожаное светлое и богатое помещение, Филипп плюхнулся следом, дверь захлопнулась. На переднем сиденье, за перегородкой оказался все тот же Ламон, шофер проворно сел за руль, и необыкновенный автомобиль тронулся.
– Где тут у нас джин? – растерянно пробормотал Филипп себе под нос и открыл какую-то дверь в стене этого передвижного замка. Осветился небольшой шкафчик, в котором оказались бутылки и стаканы. Филипп произвел в этом шкафу какие-то манипуляции и сунул Александре в руку до половины наполненный стакан. Лед в нем приятно позвякивал.
Лимузин летел. За тонированными стеклами было не разобрать – куда.
– Что все это значит, Филипп? – спросила Александра тихо. В ушах у нее стучала кровь. Она быстро глотнула из стакана. Филипп явно переборщил с джином, а тоника не долил.
Он тоже глотнул из своего и пробормотал:
– Все-таки нужно было напоить тебя в самолете…
– Филипп! – крикнула она, не в силах сдерживаться дальше. – Я прошу тебя, хватит уже балагана. Кто ты такой, черт тебя возьми?!
– Меня зовут Жан-Пьер-Филипп де Бовэ, граф де Бриссар, – проговорил Филипп отчетливо. – Моя семья очень богата, и на протяжении нескольких последних столетий мы занимаем довольно… высокое положение. – Он улыбнулся, рассматривая Александру. – После смерти моего отца десять лет назад главой клана остался я. Мой отец был министром иностранных дел. Может быть, ты даже помнишь такую фамилию. Он вовсю встречался с Горбачевым, и мы даже принимали у себя его и его жену. Я старался не лезть в политику. Моя стихия – предпринимательство. Когда-то я всерьез мечтал стать журналистом и даже работал
