– Да, – ответил он, помедлив. – Пошли?
Роберт проводил их до лестницы и вернулся обратно, по-американски небрежно сунув руки в карманы.
– Как прием? – осторожно ступая на высоких каблуках, спросила Александра.
Филиппу не понравилось, что она молчит о своих недавних собеседниках.
– Ален прилетает в пятницу, – сообщил он. – С девицей, представляешь?
Александра остановилась посреди лестницы и всплеснула руками.
– Неужели? – радостно спросила она. – Нет, правда?
– Правда, не вопи. Он съездит в Лондон и вернется на Рождество. – Филипп подал ей руку. – А мы-то собирались к нему лететь…
– И что за девица? – Александра обхватила его руку потной ладошкой, и Филиппу до смерти захотелось поцеловать эту испуганную неуверенную ладошку. Понимая, что ведет себя не слишком прилично, он поднес к губам ее руку и поцеловал и потом еще раз – в запястье.
– Ты что? – зашипела его жена, поглядывая по сторонам – не видел ли кто. – Спятил?
Она быстро и густо покраснела.
– Правила существуют для того, чтобы их нарушать, – сказал он ей на ухо. – Значит, я могу нарушать их где и когда хочу.
Вылощенные лакеи с неторопливым достоинством подали им одежду. Облачившись в длинный консервативный черный кашемир, Филипп ждал, пока будет готова Александра, а она в миллионный раз поразилась нереальности происходящего.
Не может быть.
Это происходит не с ней.
Этот мужчина с осанкой и манерами принца крови не может быть ее мужем.
Это не над ней лакей раскрывает громадный черный зонт. Это не ее машину спокойный услужливый шофер подгоняет к ярко освещенному подъезду, открывает для нее дверь и понимающе улыбается – трудный день, длинный вечер, хочется скорее домой.
Принц крови опустился рядом с ней в мягкость сиденья и вздохнул с облегчением, вытягивая уставшие ноги.
Хлопнула дверь. Лимузин поехал.
– Дождь, – сказала Александра, глядя в окно.
Филипп покосился на нее. Иногда он пугался ее странного состояния, иногда оно его раздражало. Когда она улыбалась так, что, казалось, вот-вот заплачет, или вдруг уходила гулять одна и долго не возвращалась, он знал – с ней происходит что-то, чего ему никогда не понять, как бы близок он ей ни был.
Филипп никогда не спрашивал, в чем дело, и был уверен – даже начни она объяснять, он все равно не поймет и не почувствует ее состояния.
Он очень занятой человек. У его жены тоже могут быть какие-то свои дела, он готов был терпеть, но, когда они вместе, она должна принадлежать ему, всецело и безраздельно.
Ему и его детям.
Ему и его жизни.
Он потянулся за сигаретой и сердито щелкнул зажигалкой.
Филипп де Бовэ, граф де Бриссар, финансовый гений, аристократ и богач, разменявший четвертый десяток, любил жену и терялся, чувствуя свою острую зависимость от нее.
По тому, как он зажег сигарету, Александра поняла, что он хочет с ней поговорить, что он устал, что весь вечер он занимался делами, а теперь вот она молчит и вообще… жизнь не удалась.
– Так с кем прилетит Ален? – спросила она, припадая щекой к его кашемировому плечу. – Что за девица?
– Не знаю. – Филипп был благодарен ей за то, что она вернулась к нему. – Он просил его встретить. Съездишь?
– Конечно, – отозвалась она. – А девица будет жить у нас или они оба в отеле?
– Алекс, я ничего не знаю. Но уж, конечно, не в отеле! Или мы с тобой, два старых хрена, будем следить за их нравственностью?
Он бросил сигарету, залез к ней под шубу и стиснул грудь в низком вырезе вечернего платья.
Она моментально перестала соображать и забыла, о чем они говорили. Он погладил ее, атласную и жаркую под нагревшейся шубой.
– Ты развратник, – сказала она придушенным голосом и выудила из корсажа его руку. От ее придушенного голоса, мягкого тепла и мгновенного отклика он пришел во всегдашний щенячий восторг.
– Конечно, развратник, – согласился он с таким самодовольством, что Александра захохотала и перехватила его руку, предпринявшую вторую попытку.
Лимузин свернул на светофоре, въехал в ворота и остановился у освещенного подъезда. Шофер открыл дверцу, и Александра выбралась на зеленый, как продолжение лужайки, ковер, устилавший крыльцо.
– Спокойной ночи, Ламон, – сказала она шоферу.
