знает. Вот и все.
– Денег когда дашь? – мрачно спросил Веник. – Может, сегодня?
– Я не вожу с собой десять тысяч долларов в кармане. Завтра с утра заеду в банк. Приезжай ко мне на работу.
– Во сколько? – буркнул Веник. – Мне чем раньше, тем лучше, так что ты особенно не тяни, Данилов!
– Часам к двенадцати.
– Ладно, заеду.
– Я пойду посмотрю твой ремонт.
– Валяй! – разрешил Веник.
Деньги он, считай, получил, можно успокоиться. Раз Данилов сказал, что даст, значит, все в порядке. И не спросил даже, когда и как Веник собирается их отдавать, благотворитель хренов! Слабак и тряпка. Вот он, Веник, никому и никогда не дал бы денег, даже если бы они у него были. Еще не хватает – деньги давать! А из этого можно выжимать сколько угодно, только скрутить посильнее да поднажать где надо – и готово дело! Так что мы еще посмотрим, неудачник Вениамин Ковалев или нет. Долги он раздаст, а на остальное еще поиграет, еще, может, чего и выиграет, и жена его бывшая – зараза! – еще пожалеет, что так с ним обошлась, еще заплачет, обратно станет проситься, только не возьмет он ее. Пусть теперь щи хлебает, а то привыкла жить за его счет!..
Самое главное, чтобы Данилов не узнал ничего лишнего. А то еще на дыбы встанет, разбирайся с ним тогда! И почему он спрашивал про вчерашнее утро? О чем-то догадывается? Или ему стукнул кто?
От этой мысли Венику стало не по себе. Так не по себе, что вся выпитая вода вдруг забурлила в желудке, изнемогшем от давешнего коньяка, пива, вина и водки.
Веник бросился в ванную, уронил стремянку, пнул ее ногой, подбежал к раковине, отвернул кран и дрожащими руками стал плескать в лицо холодную воду, пахнувшую железом.
Данилов прислушался к шуму в коридоре и понял, что Веник в ванной.
Ему нужна была только одна минута.
Портфель – солидный, коричневый, вполне натурально кожаный, очевидно, купленный, как раз когда позиции были «раскрыты на прибыль», – лежал на залитой побелкой клеенке. Стараясь не щелкнуть замком, Данилов быстро открыл его и оглянулся в поисках выключателя – в комнате было почти темно. Выключателя он не увидел и осторожно пробрался с портфелем к серому окошку. Ему нужна была записная книжка, и он быстро нашел ее среди немногочисленных бумаг. Вода в ванной перестала шуметь, и Данилов заторопился.
Ваня Терехин был записан не на букву «Т» и даже не на букву «В». Хорошо, что Данилов догадался посмотреть «И». «И» – Иван. Все вполне в духе Веника.
Телефоны, мобильный и домашний. Данилов даже прошептал их про себя, чтобы лучше запомнить.
Стукнула дверь, Веник вывалился из ванной прямо на стремянку и залихватски выматерился. Данилов быстро и бесшумно застегнул портфель и кинул его обратно на клеенку.
– Ну что? – весело спросил Веник, появляясь в коридоре. – Удружила мне женушка напоследок еще и ремонтом! Слушай, Данилов, может, ты пришлешь каких-нибудь своих гавриков, они мне доделают всю эту хреновину? Так жить невозможно, среди всего этого бардака!
– Нет, – быстро отказался Данилов, – у меня никаких гавриков нет. Мы не строительная фирма. Мы не занимаемся ремонтами.
– Конечно, куда вам! У вас предназначение высокое, не то что у некоторых! А стены красить-белить вам неинтересно. А может, у тебя знакомые есть? Которые ремонтами занимаются? Посватал бы по знакомству, чтобы не за бешеные бабки. А?
Черт его знает, вроде он не был законченным циником, этот самый Веник. В институте хорошо учился и, когда выяснилось, что инженер – это дело гиблое и безнадежное и изменить в этом ничего нельзя, бомжом не стал, на биржу определился, навыки какие-то получил, в ценных бумагах научился разбираться. А вот к тому, что Данилов ему «по жизни должен», он очень быстро привык, и научился этим пользоваться, и пользовался постоянно и без зазрения совести.
Может, права Марта и нужно сказать однажды – все, хватит?
Говорить так уже поздно. Да и Марта знает только то, что сам Данилов рассказал ей. Она не знает, как он виноват.
– Веник, я должен ехать. – Данилов протиснулся мимо хозяина в коридор и сунул руки в рукава дубленки, стараясь не задеть белые стены.
– Завтра в двенадцать я у тебя, – напомнил Веник, как будто он был проверяющим из налоговой полиции, – не забудь.
– Не забуду, – пообещал Данилов.
Он не стал ждать лифт, побежал пешком, все время повторяя номера телефонов из Вениковой записной книжки. У него была плохая память на телефоны и имена, он все время забывал их и путал и считал, что это от того, что в шестнадцать лет у него был нервный срыв.
Он вышел из подъезда и огляделся по сторонам, как шпион, проверяющий наличие слежки. Марта не могла приехать так рано. У него еще есть – он посмотрел на часы – минут двадцать.
Резкий звук близко ударил в уши, и Данилов сильно вздрогнул.
– Хэлло, – сказала Марта, до приезда которой, по даниловским подсчетам, оставалось еще двадцать минут, – ты меня не узнаешь?
– Откуда ты взялась?!
