Кто? Кто?!
– Странная штука получается, – раздраженно сказал за его спиной капитан Патрикеев, – вы вроде и ни при чем, и алиби у вас надежное, если не врете...
– Не вру.
– Это мы проверим. А штука-то странная. Это что такое?
– Что?
– Вот это. Сюда, сюда глядите!
Данилов посмотрел. Это были его очки. Стекла заляпаны чем-то бурым и неровным.
– Кровь, – сказал капитан, пристально глядя в лицо Данилову, – на стеклах-то кровь. Очки ваши?
– Мои, – подтвердил Данилов.
– Правильно, ваши, – согласился капитан с удовольствием, – вот и секретарша говорит, что они ваши.
– Да я от них и не отказываюсь, – пробормотал Данилов.
– Правильно делаете, что не отказываетесь! Очечки сверху на кровь упали. Прямо стеклами. Видите, на стеклах пятна? Убийца ударил, потерпевший упал, очки с убийцы слетели – и прямо в кровь. С кем, говорите, вы ночевали-то?
Данилов продиктовал номера телефонов.
Он не убивал Сашку, это точно. Он не настолько сумасшедший, чтобы не контролировать свои поступки. Он был не один, Знаменская подтвердит, что он спал дома, и все обойдется. Капитан Патрикеев поймет, что он не бил Сашку по голове и не ронял в его кровь свои очки!
Он совершенно нормальный человек, несмотря на то, что кто-то в последнее время очень старается убедить его в обратном.
И кто-то ведь уронил его очки в лужу Сашкиной крови!
Данилов дернул золоченые нелепые ручки на створке окна, распахнул его и глубоко вдохнул студеный воздух. Ветер надул штору и как будто обнял Данилова холодными лапами. Рана под горячей водолазкой стала остывать.
Очки.
У него только одни очки – два стекла и дужки, никакой оправы, модерн, очень понравившийся Марте. Она разбила его прежние очки – зачем-то цепляла на нос, оставила на сиденье, а потом сама же на них села, и они поехали заказывать новые, и Марта выбрала именно эти – два стекла и дужки. Других у него нет.
Веник смотрел хоккей и кричал, что не видит.
«Дай мне очки, я ничего не вижу, а тут хоккей».
Потом Данилов его выставил и нашел на своей постели окровавленную белую рубаху, а очков с тех пор не видел.
Веник часто таскал у него всякие мелочи – дорогие брелоки, подарочные ручки, блокноты в кожаных переплетах, и вот теперь – очки?!
Значит, сегодня ночью у него в конторе был Веник? Веник застал Сашку и убил?! Совсем, до смерти?!
Вернулся капитан. Вид у него был задумчивый.
– Да, – сказал он и сел, но уже не в даниловское кресло, – подтверждается история ваша. А я уж было решил...
Данилов не спросил, что именно он решил. У него было сухо во рту, и глаза тоже казались очень сухими, как будто поднялась температура.
– Подтверждается! – повторил капитан неприятным голосом. – Знаменская Ариадна Филипповна сказала, что вы провели ночь у нее на глазах! Приезжайте, говорит, я все еще у него в квартире, моюсь в душе! Могу, говорит, предъявить бутылку из-под водки и ананас! – Он едва сдержался, чтобы не выругаться. – И время, когда она приехала, точно назвала!..
– Неужели? – удивился Данилов.
Капитан покосился на него.
– У нее чек из супермаркета в пакете остался. На чеке время. От супермаркета до вашей квартиры идти две минуты. Ехать от силы сорок секунд. Твою мать!..
Хозяин «архитектурного бюро» – выдумали себе работу тоже! – раздражал его без меры. Раздражали его пиджак, черная водолазка, стрижка, как у кинозвезды, самоуверенность, тихий голос, портфель, самодовольный, наглый и кожаный, так, по крайней мере, казалось капитану, и запах раздражал, и народная депутатша, подтвердившая алиби, – еще на ананас приглашала, зараза! – и вскользь помянутый в разговоре всесильный и знаменитый Кольцов.
«Глухарь», как пить дать «глухарь», капитанское сердце чуяло неладное.
– Как очки попали на место происшествия? – спросил он, ни на что не надеясь. – Не знаете, конечно?
– Наверное, я их забыл в конторе, и после того, как Сашку ударили по голове, они... упали.
– Откуда? С неба? Или их специально положили, чтобы ввести нас в заблуждение? А? У вас есть враги?
