Он улыбнулся, переезжая Неву – все-таки он нашел мост, по которому можно переехать! Хорошо бы найти ключ, конечно, но мысль о женщине, которая спит и сейчас выйдет к нему, немного сердитая и встревоженная, была сильнее, и он сказал себе, что не станет думать – почему она сильнее!
Просто так получилось. Просто потому, что Надя произошла от дикой степной лошади, а не от обезьяны.
Потому что она не считала калории в зубной пасте, а кормила его среди ночи пастой и хвасталась тем, что это отличные русские макароны, и еще потому, что он сейчас начнет рассказывать ей, как разоблачил было банду террористов, которые оказались поссорившимися «голубыми», а она будет хохотать!..
Дэн Уолш вылез из машины, пальцем поковырял кодовый замок на двери подъезда, открыл и вошел.
Тревога, охватившая его в подъезде, была совершенно необъяснимой, но очень сильной. Он взглянул вверх, где в темноте терялись своды старого питерского парадного, и вдруг побежал по лестнице, не отдавая себе отчета, зачем, собственно, он так спешит!..
Он перепрыгивал через несколько ступеней, считал пролеты, сколько еще осталось до ее квартиры, и уже на площадке вытащил из кобуры пистолет.
Так и есть!.. Дверь в ее квартиру была открыта. В мутном свете, падавшем из подъездного окна, он увидел черную щель, за которой не было ни огонька. Сдерживая дыхание, он тихонько толкнул дверь, и, качнувшись, она распахнулась настежь.
Там, за дверью, что-то происходило, он слышал движение и неясные звуки, словно лилась вода.
Держа пистолет обеими руками, так, как его когда-то учили, бесшумно и стремительно, он вошел в квартиру. Глаза, еще не привыкшие к темноте, видели только неясные силуэты, но и этого было достаточно.
В комнате никого не оказалось, он заглянул, стараясь держаться спиной к стене, и не увидел никаких разрушений или следов борьбы.
Коридор, в нем пусто. Но звуки слышались именно оттуда.
Дэн Уолш поудобнее перехватил пистолет, продвинулся еще немного и пинком распахнул дверь в ванную, одновременно ударив по выключателю.
Свет вспыхнул и показался немыслимо ярким.
Человек, наряженный в белый саван с прорезями для глаз, завизжал и прыгнул в сторону. Дэн перехватил его.
В наполненной до краев ванне под водой лежала Надежда Звонарева, волосы колыхались вокруг белого лица, и глаза были широко открыты.
Уолшу некогда было думать. Одной рукой за волосы он вытащил из ванны тяжелое и мокрое тело и перевалил его через бортик, а другой слегка сдавил горло человека в саване. Он точно знал, что сильнее не нужно, и человек хрипло вздохнул и осел на залитый водой пол.
Секунды падали, как капли – кап, кап, кап.
Одна, две, три… Десять… Тридцать… Семьдесят.
Надя не приходила в себя. То, что он делал с ней по всем правилам экстренной помощи, не помогало, а никаких специальных средств у него не было!
Ну, еще! Ну, давай! Ну, давай же!..
Одна, две, три… Тридцать… Шестьдесят.
Она жива, он знал это совершенно точно. Он даже знал, что она видит, думая, что уже умерла! Она видит луг до горизонта, море зеленой травы, и по ней несутся свободные и прекрасные дикие лошади!..
Ну, давай! Дыши! Ты не умерла! Это тебе показалось!
Я опоздал, я виноват, но помоги мне! Помоги мне хоть немного!!
И опять секунды, или капли, он уже перестал понимать – кап, кап, кап.
– Ты не умерла, – сказал он сквозь зубы. – Слышишь?!
И ударил ее по щеке, раз и потом еще раз, и голова у нее сваливалась на сторону, как у неживой, но он не мог просто так отпустить ее.
– Дыши! – закричал он, как будто она могла его слышать. – Ну?!
И ударил еще.
Ему вдруг показалось, что веки у нее дрогнули. Ему было жарко, пот заливал глаза, он вытер его и посмотрел еще раз.
Черный от удушья рот вдруг искривился, веки сошлись, и он быстро перевернул ее на бок. Вода выливалась из нее толчками, и, пока Надю рвало, он держал ее на боку, не давал перевернуться, а потом перехватил так, что она свесилась головой вниз, и сдавил ей живот.
Он не мог себе представить, что в обычном человеке может поместиться столько воды! Словно она выпила реку.
Ее желтые пальцы, сведенные судорогой, вцепились ему в руку, и, придерживая ее, он чувствовал, как они теплеют, или ему так казалось?
Потом она дышала открытым ртом, коротко и хрипло, и долго пыталась что-то сказать и не могла, а затем все-таки выдавила:
– Я умерла?
– Нет.
