Отель последней надежды

– Ух ты! – восхитилась Катя. – Твоя прислуга и живет с тобой! Ну все прямо как у графа Льва Николаевича! А Петр не качал тебя на руках, когда ты был маленький? А потом в Летний сад не водил?

Максим подошел и сел на пол, рядом с диваном.

– Нет, – сказал он. – Мы в Москве живем, а у нас тут Летнего сада нету! И прислуги никакой не было, пока отец не стал… тем, кем стал.

– Ты как будто его за это осуждаешь!

– Я ему завидую, – вдруг признался Максим Вавилов. – Я завидую ему так, как нельзя завидовать родному отцу, понимаешь? И я никогда в жизни никому об этом не говорил!

Катя слезла с дивана и села рядом с ним, чтобы он понимал, как внимательно она его слушает.

– Почему завидуешь?

– Он смог все, чего не смог я! Он просто научный работник, физик! Он полжизни в лаборатории провел! А когда началась перестройка и наука кончилась, он не запил, не пропал, не сдался! Он настоящий мужик, понимаешь?! У него была семья, и он знал, что должен ее кормить! Но ведь и кормить можно по-разному. Можно картошку сажать, а потом продавать, а можно сделать миллионы! И он сделал миллионы! У них в институте был какой-то профилакторий, отец и два его приятеля взяли его в аренду. Он не ел, не пил, не спал несколько лет, занимался только профилакторием! Никто не верил, что у них получится, а у них получилось. Через пять лет он его выкупил, продал за какие-то бешеные деньги и купил гостиницу. А потом еще одну, а теперь у него сеть отелей по всему миру, и он миллионер!

Она помолчала немного.

– А что еще он смог, чего не можешь ты?

– Он всю жизнь любит мою мать, – сказал Максим Вавилов. – Мне кажется, если бы ему не нужно было работать, он бы носил ее на руках. Ну, вот просто брал бы и носил. Он сложный человек, у него характер ужасный, но все, что он сделал, он сделал для нее.

– Но это же… отлично.

– Отлично, – согласился Максим Вавилов. – Только у меня никогда ничего такого не было. Я не знаю, что бы я смог, а чего бы не смог, понимаешь? И я никогда не мог так любить женщину! Я все время боюсь, что меня обманут, что она окажется какой-то не такой, что тогда я буду делать?! Я все время… боюсь переплатить, а отец ничего не боится! Ему наплевать.

– Да, – согласилась Катя Самгина. – С такой моделью в голове жить сложно.

– А отец не понимает, что я не могу, как он, потому что я не он!

– Ты бы ему объяснил.

– Не хочу. Я пытался, и ничего не вышло!

– Один раз пытался-то? Или два?

– Какая разница, Катя!

– Большая. Есть вещи, за которые стоит бороться. За любовь, например. Или за то, чтобы отец тебя понял. И тут глупо считаться – я с ним говорил три раза, а он все равно не понял, а в четвертый я говорить не хочу! Какая разница, сколько раз ты говорил! Нужно сказать так, чтобы он услышал! А ты подсчитываешь!..

– Ну, он меня не слышит, – заключил Максим Вавилов. – Кать, ты должна вспомнить все, по секундам, что было, когда ты нашла труп! Ну не понимаю я, зачем тебя пытались задушить! Да еще с таким риском!

Катя машинально взялась за горло. Там все еще саднило, и по ночам она просыпалась от того, что ей снилось, как веревка захлестывает ее шею.

– Да ничего не было такого! Я уже все тебе рассказала. Я вышла из машины, пошла к подъезду и тут увидела… под лавкой… Я на корточки присела, думала, что он жив, а потом увидела наручники, и мне плохо стало. Кажется, у меня был такой… мини-обморок.

– Что это значит?

Она улыбнулась.

– В глазах потемнело, повело как будто. Я на лавочку села. Ну, может, секунду сидела или две. А потом все прошло.

– А может, ты полчаса сидела? Или два часа?

Катя посмотрела на него с удивлением.

– Да нет, Максим, какие два часа! Это одно мгновение! А потом я решила вам звонить, но тут мотоциклист подъехал, и я не сразу позвонила. Я ведь еще уговаривала его остаться!

– Ну да, уговаривала! Ты ему в ухо дала! – Мысль о том, что она дала в ухо Василию Игнатьевичу, доставляла ему удовольствие. – И никого ты не видела? Никаких особенных машин? Странных людей? Диких животных? Крокодилов?

Она засмеялась:

– Да что тебе дались эти крокодилы?! Не было никого, я же тебе говорила! Только когда я на лавочке сидела, из палатки какой-то человек вышел, постоял и опять ушел. – Она помолчала, вспоминая. – Нет, нет, не ушел! Он в машину сел и уехал, вот как! Но это было на той стороне бульвара, он ко мне даже не подходил!

– Так, – сказал старший оперуполномоченный. – Значит, когда ты очнулась на лавочке, на той стороне бульвара стоял человек. Так?

– Нет. Он вышел из палатки, я видела, как он шел. Он, наверное, к своей машине шел. Он просто