не могу прочитать, что написано на итальянской пачке, они на английский никогда не переводят, а бумажки, которые приклеивают в супермаркетах, – ерунда! А на «Макфе» всегда все написано, и я знаю, что в ней почти нет калорий! А когда ешь макароны и знаешь, что в них почти нет калорий, то их можно съесть сколько угодно!
– Я ничего не знаю о русских макаронах, – заметил Дэн Уолш.
– Сейчас узнаете, – пообещала Надежда. – И повезете в свою Америку целый танкер русских макарон, я вам обещаю! Или на чем возят макароны? На сухогрузах?
Тут она почему-то засмеялась, куда-то ушла и вернулась с вилками.
– Садитесь, – велела она. – Только на вашем месте я бы сняла штаны! Вы же не младенец, чтобы ходить в мокром!
Тут она вдруг сообразила, что он и впрямь не младенец, а она не его нежная мать, и смутилась.
– Наплевать на штаны, я их просто выжму, – сказал Дэн Уолш. – Где у вас ванная?
Он вернулся через пять минут, штаны и рубаха у него по-прежнему были мокрыми, только теперь еще и очень мятыми. А сам он был очень доволен собой, по крайней мере, Надежде так показалось.
Боже мой. Во всем мире мужчины одинаковы!..
– Теперь давайте поедим русских макарон.
И они моментально слопали всю миску, которая была довольно внушительных размеров.
– В них почти нет калорий, – повторила Надежда, как бы утешая начальника службы безопасности.
– Моя жена всегда считала калории, – вдруг сказал он. – У нее это… как сказать по-русски? Идея, которая навязалась?
– Навязчивая идея.
– Она считала калории в зубной пасте.
– Она ела зубную пасту?!
– Нет, но, когда чистишь зубы, можно случайно ее проглотить, а там калории. Калории в салате, в майонезе, в креветках, в подливке, в молоке, в кофе!
– Кстати, хотите кофе?
Ей неприятно было слушать про его жену, которая считала калории в зубной пасте, и очень хотелось съязвить, что она, должно быть, идиотка, хотя Надежда понятия не имела, идиотка бывшая жена Уолша или нет! Все тянуло сказать, что уж она-то, Надежда, совсем не такая, она гораздо лучше, и вообще русские женщины – видите?! – среди ночи запросто могут съесть тазик макарон, и все эти мысли были ужасной глупостью!
Какое ей дело до жены Уолша?! Надежда Звонарева не имеет на него никаких видов, то есть на самом деле никаких, и глупо и не нужно демонстрировать ему свои преимущества перед той, которая – зараза! – его покинула, да еще и калории считала! Тем не менее ее тянуло демонстрировать, и Надежда твердым голосом еще раз спросила его, не хочет ли он кофе.
После русских макарон с сыром, которые подействовали на Дэна умиротворяюще, очень захотелось спать. Он даже на секунду прикрыл глаза, а потом, не отвечая на сакраментальный вопрос про кофе, вдруг сказал:
– Вы же знаете, почему дверь на чердак была открыта! Я увидел это по вашему лицу. Вы знаете, да? У вас тогда позвонил телефон, и я не стал спрашивать, но, если бы я спросил, вы бы ответили. Вы очень плохо врете, Надежда.
– Я стараюсь врать поменьше, – пробормотала она.
Откуда он узнал про чердак?! Она никому не говорила! Она только у Лидочки спросила, а та ответила…
Надежда поднялась и стала собирать со стола тарелки, которых было много. Даже сыр был в особой фарфоровой штучке. Надежда любила красивую посуду и любила, чтобы у нее на столе всегда было красиво.
– Так что насчет кофе?
– А что насчет чердака?
– Я не знаю, что вам сказать, Дэн.
– Скажите правду, да и конец делу!
– Да и дело с концом! Где вы учились русскому языку?
Он посмотрел на нее:
– На работе.
– Понятно.
– Почему вы не хотите говорить?
– Потому что вы все равно не поверите, а у человека будут неприятности! – пробормотала Надежда.
– У госпожи Лидии Арсентьевой?
Надежда поставила поднос, который уже было понесла к двери, на стол и воззрилась на него с изумлением:
– Откуда вы знаете?!
