– Никакой, – весело сказал он. – Но ты особенно не увлекайся. Я больше не дам тебе шанса.
– Да мне и не надо никаких шансов.
– Посмотрим.
– Посмотрим, – повторила она. Разыскала свою сумочку, пристроила ее на плечо и посмотрела независимо.
– Я должен подать тебе шубу?
Она посмотрела ему в лицо. Он вдруг подумал, что боится ее до смерти – потому и хорохорится, что боится.
– Вообще говоря, так принято. Но можешь не подавать.
В комнатку ввалился радостный Юра:
– Инна Васильевна, вы сейчас домой?..
Помощник моментально оценил обстановку, даже не столько обстановку, сколько напряженность электрического поля – опять синие искры в очках у Ястребова, и вокруг как будто потрескивает. Юра смолк, приостановился и занял позицию – за правым Инниным плечом.
Ястребов насмешливо посмотрел на них обоих – даже как-то объединил их взглядом.
– Еще раз спасибо и до свидания, Александр Петрович.
– И вам спасибо, Инна Васильевна.
Она повернулась к нему строптивой спиной, позволила Юре подать шубу и вышла в коридор, чуть не стукнув по носу того, кто стоял подле плевательницы.
Да. В эфире все было проще. Возможно, он и плясал под ее дудку, но лишь потому, что у него оказалось меньше опыта и он не сразу сообразил, как именно ему следует держаться. Вне эфира он действовал на нее слишком сильно, чтобы она могла позволить себе задевать или дразнить его.
Осип встретил ее в «холле», как шикарно назывался продуваемый сквозняком вестибюль с затоптанными полами, телевизором, поролоновым диваном и кадкой для фикуса. Фикуса в кадке не было – должно быть, не вынес трудностей телевизионно-сибирской жизни, – из бывшей фикусовой земли густо торчали хвосты «бычков», как будто посадки всходили.
Осип был мрачен. Едва завидев Инну с Юрой, поднялся с пыльного дивана, повернулся спиной и пошел к выходу, ни слова не сказал. Это было на него совсем не похоже. Инна проводила взглядом широкую спину.
– Инна Васильевна, я вам больше не нужен?
– Нет, Юр, спасибо.
– Ваше расписание на завтра.
Инна покосилась на хрусткий листок белой бумаги и перевела взгляд на помощника.
Эдакие нарочито «начальственные» штучки всегда ее раздражали. Она же не премьер-министр Великобритании, зачем ей расписание! Все свои дела она знает сама, кроме того, график ее жизни постоянно меняется – еще ни разу она не дожила день до конца в соответствии с расписанием, составленным Юрой.
Юра, как и Осип, был очень озабочен тем, чтобы ее статус «правильно соблюдался» – а заодно и его! Он – помощник «большого начальника», и он делал все, чтобы быть хорошим помощником.
Инна сложила расписание вчетверо и затолкала в сумочку. Даже из сумочки оно ее раздражало.
– Вы были великолепны, Инна Васильевна. Как всегда.
– Юр, я сто раз говорила, что расписание мне не нужно. Мне нужен только список запланированных встреч, которые нельзя отменить.
– Собственно, это и есть список…
– Собственно, это никакой не список! – Она выхватила расписание и вновь развернула. – Вот это что такое?
– Где, Инна Васильевна?
– Вот здесь. Это что написано?
Юра заглянул и старательно прочитал. С его точки зрения, все было правильно.
– М-м… Здесь написано – обед. Это для секретаря, чтобы вас лишний раз не беспокоили.
– Юра, у нас не бывает никаких обедов, уж вам ли об этом не знать! Почему тогда после обеда вы не написали – сон? Чтобы меня лишний раз не беспокоили?!
Юра пожал широкими плечами под коричневой итальянской дубленкой и улыбнулся доброй улыбкой. Он был франт, игрок, умница, специалист по подковерным делам, и Инне не хотелось с ним ссориться только потому, что Ястребов Александр Петрович сказал ей, что она с ним спит и чтобы в будущем ни на что не надеялась. Самодовольный, наглый мужлан, уверенный, что он сильнее всех на свете!
– Спокойной ночи, Инна Васильевна.
– До завтра, Юра. Не обижайтесь на меня!
Опять добрая улыбка во все «шестьдесят четыре» зуба.
– Что вы!..
