Он вдруг поцеловал ей руку, прямо поверх перчатки, и ушел в свою машину.
Осип, перегнувшись, открыл ей дверцу.
Они тронулись со стоянки как раз в ту секунду, когда на обледенелом крылечке показались первые каменные лица и бетонные тела.
Осип надавил на газ и пулей вылетел на тихую улицу, освещенную единственным фонарем, – вот какой понятливый!
– Ты что такой мрачный, Осип Савельич?
– Эфир твой смотрел.
Инна замерла.
– И что? Ты из-за эфира мрачный?
Молчание, сопение, ночная дорога.
– Осип Савельич!
– Чего?..
– Что с тобой? Чем я тебе не угодила?
Молчание, сопение и все такое.
Инна вздохнула. Вот наградил бог водителем! Беда просто. Но приставать не стала. Захочет – расскажет, нет – значит, пусть сам справляется со своими глубокими и трудными чувствами.
– Чего это ты… осторожность совсем потеряла, а?
– Что я потеряла?!
– Он тебе кто? Друг любезный, что ли? Чего ты с ним играешься? Он тебя раздавит, как… – Осип поискал слово, – как бабочку весеннюю!
Инна оценила деликатность – мог бы ведь сказать «муху навозную»!
Осип помолчал и снова начал:
– Ты чего? Воспитывать его решила при всем честном народе? На кой ляд он тебе сдался?! Ну, выставила ты его дураком, ну, все поняли, что он дурак, а дальше-то чего? Он тут губернаторствовать станет, а ты – прости-прощай работа?
Инна неожиданно и очень ясно осознала, что Осип… прав.
Абсолютно. Совершенно. Неоспоримо.
Как еще он может быть прав?..
– Он, конечно, сволочь последняя, чтоб ему двигатель на пустой дороге заклинило! Но ты-то чего? Отомстит он тебе так, что… мама, не горюй! Или ты надеешься, что не он… того?..
– Чего?
– Ну, что не он, а Сергей Ильич в губернаторы выйдет?
Инна промолчала.
Странно, что инстинкт самосохранения не остановил и не вразумил ее.
Вчера ночью – неужели только вчера?! – она сказала Ястребову, что никаких его предложений принять не может, потому что она – игрок другой команды. Вчера она была уверена, что капитан этой самой команды предложит ей место – если не нападающего, то хотя бы защитника. Капитан предложил ей не то чтобы даже скамейку запасных, а барабан и дудку – развлекать игроков до и во время матча.
После матча развлекать их станет кто-то другой.
Инна даже самой себе не могла ответить на вопрос, почему Якушев предложил ей именно это. Боялся? Не доверял? Хотел, чтобы она прошла проверку?
А если она пройдет, ей будет предложено место нападающего? Или все-таки нет?
Сегодняшним эфиром с Ястребовым она как бы отрезала себе путь в другую сторону.
Валентин Григорьевич Хруст, председатель законодательного собрания, не возьмет ее в свой штаб никогда – они слишком сильно, слишком давно и слишком открыто презирали друг друга.
Ястребов вряд ли простит ее. К двум безумным ночам сегодня добавились еще теледебаты, синие искры у него в очках, напряжение электрического поля – еще чуть-чуть, и вышибет пробки!
Все остальные кандидаты и их штабы никуда не годились, и это было всем очевидно. Бывший «известный предприниматель», а нынче специалист по гробам и проводам в «последний путь», хорошо хоть фамилия не Безенчук. Нынешний «известный предприниматель», бывший ученый, постоянно проживающий в Израиле. Бывший заключенный – заключали его три раза, и все по ошибке, разумеется! – нынешний директор маргаринового завода. Шансов ни у одного из них нет никаких, и они прекрасно это понимают. Для них важно ввязаться в драку, чтобы до небес повысить собственный статус – кто был ничем, тот станет кандидатом в губернаторы! – и еще для того, чтобы получить от бизнеса денег побольше, упрятать их подальше и свалить все на те же выборы. Мол, дорогое это дело – в губернаторы прорываться, все ваши денежки мы употребили по назначению, а проверить это все равно никак невозможно!
– Инна Васильевна, ты что молчишь?
Она молчала потому, что Осип был прав, а она даже не подумала об этом, упиваясь своим сладким величием и превосходством! Но признаваться в этом она не хотела.
– Обиделась, что ли, Инна Васильевна?
