Так что теперь я буду действовать на свое усмотрение. Я ценю ваше благородство, обожаю вас обоих, но я ваше начальство. Ясненько? Давайте посмотрим, что вы привезли. Или хотите, оставляйте мне дискеты, а сами поезжайте по домам. А то вас, наверное, там уже с собаками ищут.
Оба исследователя биографии Тимофея Ильича Кольцова ехать домой наотрез отказались, сказав, что они должны непременно присутствовать при изучении добытых ими фактов.
Все вместе они часа за три просмотрели все файлы. Это было захватывающее чтение. Про Тимофея Кольцова можно книгу написать, из серии «Жизнь замечательных людей». И прав Саша Андреев, сказавший ей однажды по телефону, что в собранных данных вопросов больше, чем ответов.
– Самое интересное, Кать, – отметил все тот же Андреев, когда она дочитала последнюю страницу, – что детство-отрочество-юность вообще никак с официальной биографией не совпадают. Мы тут не успели дописать, но ни в какой 43-й школе он не учился. И в ПТУ тоже. А институтский диплом, который у него в досье записан, он не в восьмидесятом году получил, а в девяносто первом. Знаешь, такое впечатление, что его вообще на свете не было, пока он в шестнадцать лет на завод не пришел. О родителях – ни слуху ни духу. Нет таких и не было. И никто не помнит, откуда он вообще взялся, Тимофей Кольцов. Как с неба свалился.
– Странно, – задумчиво сказала Катерина. – Детство вроде самый безопасный период. Его, как правило, не скрывают. Чего скрывать-то, что в штаны писал регулярно? А у него детства как бы вообще нет…
– То-то и оно. – Саша взял из вазы апельсин и стал чистить. Упоительный, свежий запах перебил сигаретный дым и напомнил Новый год, снег и елку.
– Ты еще про «Гранд Эд» расскажи, – напомнил Мишка.
– Да, – спохватился Саша. Он как-то сразу расслабился, поняв, что Катерина вовсе не собирается отказать ему в доверии и дружбе. Тревога, грызшая его целую неделю напролет, наконец улеглась. Ему моментально захотелось домой, спать и есть.
– Что такое «Гранд Эд»? – спросила Катерина.
– То-то и оно, что непонятно. Вроде они гостиницы строят в Светлогорске и вообще в области. И вроде они какое-то отношение к Тимофею имеют. Правда, мы так и не поняли, какое. Но вокруг них все время какие-то слухи странные ходят.
– Например?
– Например, что они продают за границу детей. Покупают у бомжей и проституток и продают. И непонятно, то ли на усыновление, то ли в публичные дома, то ли для… трансплантаций…Там же все просто с вывозом, порт, граница, все такое…
– О господи, – пробормотала потрясенная Катерина, – только торговли детьми нам не хватало для полного счастья.
– Но это, конечно, никак не проверяется, – подал голос Мишка. – Если все правда, то это такой криминал, что дальше ехать некуда. Хуже наркоты в сто раз. Мы туда не влезем со своими проверками.
– Торговля органами? – сама у себя спросила Катерина. – Фильм ужасов, а не избирательная кампания, честное слово. А точно они имеют к Кольцову отношение?
– Да вроде, – ответил Саша, пожав плечами. За неопределенностью его ответов Катерина всегда умела разглядеть, уверен он в том, что говорит, или нет. Недаром они вместе съели пуд растворимого кофе, как принято выражаться у них на работе. Сейчас она видела – Саша совершенно уверен, что это не пустые слухи. Если так, надо срочно заставить Олега Приходченко выйти из дела. Если только он не знает обо всем в сто раз лучше ее.
Катерина вдруг перепугалась так, что встала из-за компьютера и принялась ходить по комнате. Ребята, как два фокстерьера, следили за ней глазами. Они знали: когда Катерина думает, мешать ей нельзя.
Знал Приходченко или не знал? Правда это или неправда? Торговля детьми – чернейший из всех возможных криминалов. Слухи? Слухи не рождаются на пустом месте. Что-то всегда за ними стоит, подпитывает и удобряет почву, на которой они растут. Как можно это проверить, не вызывая подозрений? Если ребят засекли в Светлогорске, знает ли Кольцов о том, что они выкопали несколько очень ароматных «трупов»? И если знает, может, им стоит, пока не поздно, отправиться путешествовать на байдарках по Зауралью? Все безопасней, чем оставаться в Москве.
Катерина выпроводила ребят и снова села за компьютер. Бабушка давно «задала корму скотине», как назывался собачье-кошачий ужин, выкурила вечернюю сигарету, время от времени жалуясь в пространство на Катеринин эгоизм и равнодушие к ней, бабушке, и отправилась спать, а внучка все размышляла.
Если Олег в курсе криминальных дел Тимофея Кольцова, значит, нужно как можно скорее уносить ноги. А если нет, значит, нужно уносить ноги вместе с Олегом. Или нет никаких криминальных дел, и ее информаторы ошиблись? Чего-то недопоняли, чего-то недослышали и ошиблись? Тимофей Ильич человек такого уровня, который вряд ли станет таким способом добывать себе деньги. С ним президент за ручку здоровается, а премьер на даче шашлычок вкушает, а тут… Или эта часть бизнеса осталась с давних, не столь богатых и знатных времен? И занимаются ею теперь совсем другие люди, прикрываются светлым именем, но и только. А Кот Тимофей свой процентик имеет. Ему-то что? Главное, деньги в бизнесе…
Сказать Приходченко или не сказать? Катерина ходила по ковру, стараясь наступать точно на линию. Сказать или не сказать? Как все проверить?
Был только один путь, и использовать его Катерине ужасно. Может быть, это неправильный путь, но стоило попробовать. По-другому не получится, уверяла она себя. Проверить можно только так. Она должна точно знать, что ей делать. В конце концов, она отвечает и за Сашу, и за Мишу, и за всех своих, кто так или иначе мог оказаться втянутым в это дело, а в России убивают и за менее интересную информацию.
Ей стала холодно, заныло сердце. «Невралгия» – так определяла ее сердечные боли Марья Дмитриевна. Потирая холодной рукой грудь, Катерина все ходила и ходила взад-вперед по ковру.
– Ты не заболела?! – крикнула сверху бдительная бабушка.
– Нет! – крикнула в ответ Катерина. Лучше б уж она заболела.
Она понимала, что ни в каком бизнесе невозможны стопроцентно доверительные отношения. Олег Приходченко мог скрывать от нее все, что угодно, но она должна точно знать, что стоит за всей этой историей с непонятной фирмой «Гранд Эд». Она должна знать, чему она подвергает свою жизнь и жизнь своих сотрудников, принесших рапорт о своих злоключениях прямиком на порог ее дома, как нашкодивший
