Да, и еще она в него влюблена. Только и всего.
Родионов, кажется, наконец понял, что она на него смотрит, пожал плечами и неловко улыбнулся.
– Есть хочу, – буркнул он, – будут здесь кормить или не будут?
Ужин начался ровно в семь, и странно было, что к ужину не звонили в колокол и не стреляли из пушки – вполне могли бы.
Началось все с некоторой заминки. Пробежала Мирослава, подхватив двумя пальцами подол платья. Официанты стояли с каменными лицами. Лида Поклонная неторопливо отправилась следом за Мирославой и некоторое время не возвращалась. Мирославин «чоловик» все опрокидывал в себя стаканчики, только теперь жидкость была прозрачной – как пить дать перешел на горилку!
Маша думала про Лиду с Мирославой – неужели они подруги?!
– Нас решили не кормить, – тихо сказал рядом Родионов.
Весник негромко захохотал, а Веселовский покивал согласно.
– Как?! – перепугался Сильвестр. Есть ему хотелось все сильнее, а если не дадут еды, он вообще в обморок упадет! Интересно, у них тут есть «Макдоналд-сы» или нет?
В зале присутствовали все, за исключением Тимофея Ильича Кольцова и Бориса Дмитриевича Головко. Миша Кольцов издалека строил Сильвестру рожи, но тот подачу не принимал – потому что перспектива остаться без ужина была ужасна и еще потому, что он так и не понял, отпустят его в Лавру или нет, и немного сердился на мать, а в Родионове почему-то чувствовал поддержку.
Девушка Олеся стояла возле Стаса, и по лицу ее было невозможно догадаться, что она полчаса назад так рыдала, и бежала, и вырывалась, и говорила, что немедленно уедет.
Матвей Рессель, прицепивший к петлице бутоньерку, стал еще более джентльменистым, но, несмотря на это, вид у него был иронический. Андрей Поклонный скучал и пытался кому-то позвонить, но, видимо, безуспешно, потому что он то и дело совал телефон в карман и через некоторое время выхватывал его снова. Надежда Головко, жена будущего президента, пила шампанское подле Катерины Кольцовой, ибо только они были здесь «первыми леди» и им сам бог велел держаться вместе. По крайней мере, Маша Вепренцева, не будучи первой леди, именно так поняла диспозицию. Нестор в черном костюме мыкался за шеренгой официантов, явно не зная, чем себя занять. Катерина Кольцова рассматривала стены, словно видела их в первый раз, и в лице у нее был сдержанный смех. Миша Кольцов корчил рожи Сильвестру Иевлеву. Сильвестр страдал из-за ужина.
Вернулась Лида, скользнула к Матвею, что-то пошептала и щепотью оттянула на груди блузку, будто охлаждая грудь.
– Что-то происходит, – сказал Весник, – что-то они мечутся!
Он ничего не знал про нож, про странные разговоры в кустах, про скандалы и кошмар на улице Вязов!
– Интересно, – продолжал Весник, показав глазами на Матвея с Лидой, – у них роман?
– Не похоже, – подал голос Веселовский. – Он просто большой человек в кинобизнесе. Он Поклонному работу дает!
– А у Поклонного нет работы?!
Андрей Поклонный был знаменит еще даже немножко больше, чем участники проекта «Звездный путь», которых «чуть не порвали» на Воробьевых горах одноклассники Сильвестра Иевлева и прочие праздношатающиеся. Он был талантлив и прекрасен, как бог Аполлон. Тот самый, что на Большом театре и в лавровом венце.
Нет, нет, он был талантлив и прекрасен, как Леонардо ди Каприо в кинофильме «Титаник», то есть значительно больше, чем бог Аполлон. Несмотря на «зрелые лета», он казался очень молодым и даже каким-то розоватым от молодости. Как и этот самый ди Каприо, Поклонный все играл таких романтических героев, что романтичней уж некуда, а метил почему-то в демоны. Хотелось ему быть похожим на Олега Меньшикова, он и одевался так же, и пиджак за плечо забрасывал шикарно, а все не выходило из него звезды мирового масштаба, а продолжался один только русский «Звездный путь»! Поклонницы визжат, автографы рвут из рук, на улице оборачиваются, в ресторан чуть не на руках вносят! И повторяют, повторяют, как он прекрасен, как гениален, как велик, и телефон разрывается от звона, все предлагают и предлагают роли, а он в интервью уже пару раз обмолвился, что хотел бы сыграть… нет, не Гамлета, это как-то старо, а вот князя Мышкина или отца Сергия хорошо бы!..
Маша Вепренцева актера Поклонного не очень любила. Был он, безусловно, мил, нежен, умел изобразить вальяжность, грусть, слезы страдания и страсти тоже ему удавались. Но почему-то везде он был до странности одинаков, настолько, что трудно было отличить одну роль от другой. Только по костюмам и удавалось. Если Андрей в шлафроке и панталонах, значит, исторические кино, а если в джинсах и футболке, значит, из современной жизни.
Но красив, красив, конечно! Тут уж ничего не попишешь!..
В зале произошло какое-то движение, и Мирослава пригласила всех ужинать. Пригласила крайне неуверенно, как будто сомневалась, стоит ли их всех кормить.
– Позвольте, а где же первые лица? – под нос себе вопросил Весник. – Какого рожна мы тут толкались полдня, если нас с ними даже не познакомят!
– Сдались они тебе, – пробормотал Веселовский, – от знакомств такого уровня никакого толка не будет. Это все равно что с президентом знакомиться.
– А мне нравится, – сказал Весник и захохотал, – с президентом я бы не прочь познакомиться!
– Вот если бы ты с ним в одном полку служил или по даче соседствовал, тогда да! А так…
– Тиш-ше! – прошипел Родионов, которого раздражал телевизионный ведущий. – Хозяйка речь будет говорить.
Стол был накрыт по всем правилам, и фарфор был что надо – может, взаймы попросили в каком-нибудь из екатерининских дворцов? Или потемкинских на худой конец? И гости были рассажены по ранжиру, так что
