Маша рассказывала, Сильвестр приплясывал рядом и время от времени вставлял реплики. Реплики были все больше про то, что он хочет есть и пить. Родионов молчал.
– Понятно, – произнес он, когда Маша замолчала. – То есть ты целый день живешь активной и насыщенной жизнью, один я, как дурак, стою в ампирном зале, а рядом со мной, как второй дурак, стоит Весник. Кстати, я так и не понял, зачем он с нами полетел.
Маша кивнула. Она тоже не очень поняла.
– И еще я не понял, откуда взялся Веселовский. Ты его не приглашала, часом?
– Вы что, Дмитрий Андреевич?!
– Это который «Звездный путь» ведет, да?! – завопил Сильвестр. – Ух ты! А можно мне на него посмотреть, а?
– А что такое «Звездный путь»? – не понял Родионов.
– Дмитрий Андреевич, это передача такая, ничего особенного!..
Сильвестр сделал нетерпеливый жест, затараторил, и все быстро объяснилось.
Это такая передача прикольная, объяснил Сильвестр Родионову, ее все смотрят!.. Ну, туда берут всяких парней и девиц и учат их петь, танцевать, все за них голосуют, и за кого не проголосуют, тех отчисляют, а за кого проголосуют, те дальше поют, и еще концерты по пятницам, их тоже все смотрят! В прошлом году, когда все были на экскурсии на Воробьевых горах, объяснял Сильвестр, на лимузине подкатили «путейцы», и что там было!.. Ужас что было, сказал Сильвестр. Их чуть не порвали. За автографами давились, с парапета прямо падали. Визжали, свистели, улюлюкали. Он, Сильвестр, подобными глупостями не увлекается, а у них в классе все увлекаются, а один мальчик все выпуски «Звездного пути» на видак записывает и смотрит каждый день. И концерты тоже. Особенно концерты. А Гарри Веселовский – это его так в эфире зовут, а на самом деле все знают, что он Игорь, – так вот, он самая большая знаменитость! Еще даже знаменитее, чем «путейцы», хоть и не танцует и не поет.
Сильвестр остановился и перевел дух.
Мамин шеф смотрел на него с каким-то подозрительным интересом, а мама что-то искала в кармане, доставала то телефон, то какие-то бумажки ненужные и потом запихивала их обратно.
– Я не понял, – сказал удивившийся Сильвестр, – что такое-то?
– Ничего, – ответил Родионов, подумав, – просто я ничего не знал про… такую концептуальную передачу.
– Про какую? – не понял Сильвестр. – Мам, ну можно мне в Лавру, а?
– Завтра посмотрим, – сказала Маша, – а сейчас, по-моему, нужно решить, где ты будешь ужинать.
– Что значит – где? – не понял Родионов. – Разве он не будет ужинать с нами?
Маше не хотелось объясняться. Не любила она объяснений.
– Думаю, что это не очень удобно.
– Да ладно! – вдруг громко сказал Родионов. – Кому неудобно, тот пусть не ужинает, а нам удобно.
– А Миха где будет ужинать?
– Вот именно, – поддержал его Дмитрий Андреевич. – Где будет ужинать Миха, Марья Петровна?
– Я не знаю, – рассердилась Маша, – но я не могу оказаться в дурацком положении и поставить в такое положение ребенка!
– Мам, я не ребенок.
– Он не ребенок, слышите?
Маша решительно не могла понять, в чем причина веселья ее шефа.
– Значит, так, – подвел итог Родионов, – если мы приехали с ребенком, значит, ребенок будет с нами ужинать, с нами завтракать и, быть может, обедать тоже.
– Я не ребенок, – вступил Сильвестр, – и суп я не буду!
– Дмитрий Андреевич, я не знаю, как к этому отнесутся хозяева.
– А наплевать! – громко сказал Родионов. – Какая разница?! Ну, плохо отнесутся, ну, мы уедем.
– Куда? – не поняла Маша.
– В Киев, – объяснил Родионов. – В гостиницу «Премьер-Палас», на бульвар Шевченко. Мы там проживаем. Ты забыла?
Маша смотрела на него и молчала.
Так не бывает. Так просто не может быть.
Мы – это когда работа, издательство, Марков, Весник, рекламные проекты и пиар-программы. Мы – это когда телевидение, пресса, командировки, журналисты. Мы – это когда рукопись, компьютер и «свари мне кофе».
Вне этого нет никаких «нас». Есть он – знаменитый писатель. Есть она – его секретарша.
У него есть звонки в трубке, меняющийся голос и фраза: «Я сам тебе позвоню!»
У нее есть Сильвестр с Леркой, мама-оптимистка, куча неглаженого белья и страх, что прошлое может вернуться.
