– Поссорились?! – переспросила сильфида. – Мы
И она захохотала и затрясла головой, и кулаки у нее тоже затряслись, и Стас прыгнул, с силой обнял ее за плечи и повел прочь. Она вырывалась, брыкалась, но он ее не отпускал, и Леся перестала брыкаться и пошла, а Сильвестр с Машей смотрели им вслед.
– Чего они ругаются? – под нос себе сказал Сильвестр. – Вырасту, ни на кого не буду ругаться! Ни за что, никогда!
– Никогда не говори никогда, – произнес рядом Родионов. – Всегда говори всегда.
Маша с изумлением оглянулась.
Он подошел к ним и усмехнулся:
– Из-за чего такие страсти? Кто-нибудь вник?
Оказалось, что никто не вник.
– Ну что же так, – пожурил Родионов. – Нехорошо. Страсти кипят, а мы не в курсе дела.
– По-моему, он ее бросил, – проявил Сильвестр чудеса проницательности. – У нас в классе так часто бывает.
– Да ну? – удивился Родионов.
Маша сделала сыну козью рожу, но он ничего не заметил.
– Все время, – небрежно продолжал он. – В прошлом году Лиза Галкина бегала за Гариком, и тоже все рыдала и вот так волосами делала. – И он показал, как именно Галкина «делала волосами».
– А Гарик чего?
– А Гарик ничего! Сдалась она ему, эта Лизка! Мы вообще считаем, что это все ерунда!
– Что ерунда?
– Ну вот, любовь эта! Мы считаем, что только дуракам такое счастье надо, а нам-то зачем, нам не надо!..
– А вам – это кому?
– Кому, кому, парням, кому! У нас в классе все парни так считают!..
– Ох, и я так считаю, – признался Родионов. – Мне бы в ваш класс. Меня бы председателем совета дружины выбрали!
Про дружину Сильвестр ничего не понял, и Родионов сказал ему, что это оттого, что он еще молод, и Маша решила, что должна вмешаться:
– Я вам нужна, Дмитрий Андреевич?
– Да как тебе сказать, – Родионов посмотрел на нее и смешно почесал бровь, – да не особенно, в общем.
– А зачем тогда?..
– А затем тогда, что мне до смерти надоело это стояние на реке Угре, – сказал он сердито, – уже хорошо бы на горизонте объявились татары, побоище состоялось и все разошлись спать!
– А на Угре не было никакого побоища, – влез Сильвестр, – там, наоборот, все очень мирно было. Иван Третий сначала хана боялся, потому что до этого Тохтамыш всех разбил, но все-таки пошел на них. Они постояли и разошлись.
– Кто?!
– Ну, наши и ордынцы. Ахмат хана звали, что ли!.. Он испугался, и они все убежали. Они переправиться хотели, но, когда наших увидели, не решились, а потом мороз ударил!
– Это уж как обычно, – согласился Родионов с удовольствием. – Наш мороз всем морозам мороз. Он просто так не ударяет. Всегда только по делу. Так что тут произошло?
– Мы не поняли, – призналась Маша. – Кажется, они поссорились. Так… всерьез поссорились.
– Такие молодые люди не ссорятся всерьез с такими молодыми девушками, – отрезал Родионов. – Этого просто быть не может.
– Вид у нее был… не очень, – сказала Маша задумчиво. – Совсем плохой.
– Все смятение чувств, – провозгласил Родионов. – Возьми меня в свой класс, Сильвестр!
Сильвестр деликатно промолчал.
– Есть охота, – заявил Родионов.
– И мне охота! – вступил Машин сын. – Мам, ну можно мне в Лавру эту, а?!
– Когда?
– Завтра. Михина мама сказала, что они с удовольствием меня прихватят, а Михин папа сказал, чтобы мы на него даже не рассчитывали. А его мама сказала, что мы и не рассчитываем, а Миха сказал, что он всегда их запугивает, а потом все равно приезжает.
– Это он о чем? – осведомился Родионов у Маши, и она поняла, что придется признаться.
В том, что ее сын собирается на экскурсию с семьей олигарха Кольцова. Только и всего.
Подумаешь, делов-то!..
