вытащу из твоей машины все свои вещи – темные очки, салфетки, медвежонка на веревочке, «Орбит сладкая мята» и запасные туфли, припасенные на тот случай, если отвалится каблук. Вытащу, чтобы в твоей жизни не осталось моего
И ты останешься один. Нет, может быть, и не один, но уж точно – без меня, без моего мира, без того, что сейчас кажется таким привычным и само собой разумеющимся, а потому неважным и постоянным.
Куда же оно денется, если это так просто и понятно и не может быть по-другому?!
– Ма-ам, – протянул рядом Сильвестр, стараясь говорить басом, – ну можно?..
Сгоряча, да еще под пристальными взглядами олигарха и его жены, Маша Вепренцева разрешила своему сыну поездку и на кручи, и в Лавру, и этот вопрос, слава богу, был снят с повестки дня.
Книжки, чтобы подписать олигарху, у Воздвиженского не оказалось, и он начал было вздергивать брови и улыбаться неприятной улыбкой, но Весник вдруг, как фокусник из шляпы, вытащил откуда-то последний роман детективного гения и отодвинул стул, и подошел, и подал книгу, и, таким образом, оказался включенным в «особый» круг, и Родионов быстро познакомил его с Кольцовым.
Маша чувствовала некоторое разочарование – вот за этим и приезжали?! Ради этой одной минуты, когда Кольцов слегка похвалил Воздвиженского за то, что тот «глупостей не пишет», а Весник оказался «готов к услугам» и «на высоте положения» и тоже добился своей цели – знакомства с олигархом! И все?! Сейчас все разойдутся по своим спальням – те, которые их найдут, конечно, потому что некоторые, как выяснилось, ничего такого найти решительно не могут! – утром будет завтрак и разъезд гостей. И все?! Все?!
Позвольте, а еще был обещан кандидат в украинские батьки! Он куда девался?! Ждали, ждали моржа, а объявилась только его половина! Нет, не то чтобы половина, этот тоже вполне целый, но второй-то где?!
Спросить было не у кого, не у Мирославы же спрашивать, на самом-то деле! Тимофей Ильич десерт проигнорировал, ушел, за ним убралась его охрана, а жена осталась. Она тоже посидела за столом не слишком долго и ушла в бильярдную, светившуюся молочным светом и отливавшую зеленым сукном, где Михаил и Сильвестр продолжали бурно гонять шары, так что до столовой долетал деревянный треск от сталкивающихся киев.
Мирослава подсела к Лиде Поклонной, Олеся разговаривала с Надеждой Головко. Ни Стаса, ни Веселовского не было видно, а Весник с Родионовым методично пили виски – кто кого перепьет.
Мирославин «чоловик» с трудом донес себя до бархатной оттоманки, с трудом уселся, с трудом собрал лицо в кулак, придал ему некое выражение и сидел с этим самым выражением совершенно один. Нестор показался, обвел глазами «залу» и исчез. Андрей Поклонный все разговаривал по телефону, а Рессель следил за ним, то ли брезгливо, то ли с раздражением, трудно было понять.
Маше позвонила Ольга Иванова, глава киевского представительства, и стала объяснять что-то про завтрашний день, кто кого и где встречает, а Маша от усталости и напряжения, в котором провела весь этот длинный и не слишком удачный день, ее почти не слушала.
Кажется, Ольга быстро поняла, что Маша не слушает, потому что вдруг сказала:
– Маш, ты что, спишь?
– А?
– Бэ! Ты спишь, что ли?
Маша потерла лоб:
– Я что-то устала, Оль, – сказала она так, чтобы никто не услышал.
Никто не должен был знать, что Маша Вепренцева может устать, как простая смертная! Она не простая, она самая лучшая, и Аркадий Воздвиженский должен об этом все время помнить, даже если она сегодня так и не смогла найти ему книжку на подпись!
– День такой, – согласилась Ольга, – и у меня все вверх дном, хотя здесь-то сегодня все просто, вас нет, и я только два раза съездила в книжный магазин, где Воздвиженский завтра автографы раздает, и в кафе «Бабуин».
– Бабуин? – не поняла Маша.
– Та это такое местечко чудненькое, – запела Ольга, моментально переходя на малороссийский распевный ритм, – та тебе там понравится, Манечка!.. Это кафе такое литературное, тебе Табакова должна была рассказать! Там как будто коммунальная квартира, а на самом деле несколько зал, одна большая, а остальные поменьше!
– Залы?
– Ну да, да, залы! Там мы будем после телепередачи, там же у нас и кофе-брейк, кофейный перерыв, значит, и после перерыва у нас там еще встреча с литературной общественностью, но это уже не слишком долго. Если ты скажешь, я Виталика попрошу, он вас на Днепр в перерыве свезет, пока я на радио позвоню!
Виталиком звали водителя.
– Ольга, – взмолилась Маша, – я ничего не помню, а книжка записная у меня в портфеле, а портфель непонятно где! Давай мы завтра все обсудим, а? Сил у меня нет.
– Та ни у кого нет, – сказала Иванова, – а все потому, что с полдня дождь хлещет. И влажность дикая, как у субтропиках!
– У каких субтропиках?
– Ах, боже ж мой, есть такая климатическая зона – субтропики!
– Ольга, – подозрительно спросила Маша Вепренцева, – ты надо мной смеешься, да?
– Ну конечно, – успокоила ее Ольга, – ты что-то, мать, устала, видно. И дождь у нас с трех часов не переставая льет, вот давление и скачет!
