– Егор, скажи мне, Лидия Шевелева – это и есть та девушка, которая у нас вчера ночевала?
– Подслушивал! – вскрикнул Егор тоном оскорбленного родителя, заставшего чадо за чем-то непристойным.
– И не думал даже, – ответил дед небрежно, – мне Дима рассказал.
– Спусти с Димы штаны и надери ему задницу, – посоветовал Егор. – Вы можете хоть три дня не лезть ко мне с советами, вопросами, восклицаниями и поучениями?
– Егор! – Дед сел на стул у двери и гордо выпрямил худую спину. – Я никогда не лез к тебе с советами и поучениями. Я просто хочу помочь.
– Мне не надо помогать, – сказал Егор очень серьезно. – Если это возможно, я очень прошу вас мне не мешать. Понимаешь? Мне ничего не нужно, только время и пространство для маневра. Я тебе клянусь, что ты ничем не сможешь мне помочь. Мне никто не сможет помочь, кроме меня самого. А ты мне мешаешь…
– Старики назойливы, – согласился дед, подумав. – Они назойливы, и им очень хочется быть полезными. Нам важно думать, что вы без нас не обойдетесь.
– Мы без вас не обойдемся, – уверил его Егор. – Видишь, мы даже жить стали одной большой дружной семьей, как ты мечтал всю жизнь. А все почему? А все потому, что ты нам велел и мы послушались.
– Я тут, конечно, совершенно ни при чем, – сказал дед торопливо, – но я страшно рад, что все так сложилось и что Дима теперь знает, как может обернуться ребячество и глупость.
– Дед, вот ты бы и занялся им, а? – Егор положил руки на совершенно чистый и пустой стол. Вчера он сгреб и втиснул в нижний ящик книжного шкафа все бумаги. Он больше не мог их видеть. – Сходил бы к нему в институт, узнал, что там происходит. Может, его отчислили давно и нам нужно его восстанавливать? Мне некогда сейчас этим заниматься.
Дед помолчал.
– Егор. Конечно, мне уже девятый десяток, но я еще не впал в маразм, – заметил он сухо. – Не нужно придумывать, чем бы меня занять. У меня полно дел, я даже не знаю, как с ними справиться. Но я должен быть в курсе того, что происходит.
Егор смотрел на него, изо всех сил выпрямившегося на стуле, и не знал, что ответить.
Если он не найдет выход из положения, дед умрет. Он обязательно умрет, и виноват в этом будет он сам, Егор. Димка останется совсем один, а он еще слишком мал и глуп, чтобы бороться в одиночку. Теперь это странно даже представить, но еще три дня назад Димкина судьба не волновала его совершенно. Ему было наплевать на Димку.
И Лидия останется одна. Со своей полоумной мамашей, белой «Нивой», пушкой под сиденьем и коньячным голосом. И человеком, который ходит где-то рядом, уверенный в том, что его большая игра почти сыграна и скоро Лидия станет ему мешать. Особенно если обнаружится, что она утащила кассету.
Под беспокойным и внимательным дедовым взглядом Егор снял очки и потер глаза.
Почему в этой гребаной жизни все наваливается сразу?! Почему человек не может отвечать только и исключительно за себя?! Зачем ему люди, которые в одно мгновение становятся нужными и важными настолько, что ответственность и желание защищать пересиливают все остальное?! Насколько все было бы проще, если бы он был один и если бы он мог принимать решения, не думая ни о каких последствиях!
Он должен найти выход из положения и сделать это быстро. Найти, и все тут. Иначе дело кончится плохо.
– Дед, мне нечего тебе рассказать. У меня есть кое-какие соображения, но я еще не знаю, насколько они справедливы.
– А с кем ты утром так долго говорил по телефону?
– С Колей Барышевым. В прошлом году он у нас был од нажды. Может, ты его даже помнишь.
– Нет, – ответил дед, – не помню.
– Он обещал кое-что для меня выяснить, и я жду от него новостей. Сам поехать на работу я не могу. Меня не велено пускать. – Он усмехнулся. – Так что вся надежда на Колю.
– А… эта девушка? Дима сказал мне, что она помогала вам, ко гда… Что она была с вами, когда…
– Она была с нами при штурме Зимнего, – закончил за него Егор. – Дед, она просто очень молодая и не слишком опытная. Ее кто-то использовал в личных целях, и она легко дала себя использовать. У нее куча амбиций, как у всех молодых, и ей страсть как хотелось кого-нибудь разоблачить.
Егор секунду подумал и добавил:
– Я на ней женюсь, когда разберусь во всем этом деле.
Дед едва не свалился со стула.
– Что ты сделаешь, когда… разберешься?
– Женюсь на ней, – сказал Егор уверенно.
Мысль о том, что он женится на Лидии Шевелевой, доставляла ему удовольствие. Он женится на ней, поселит ее в своей квартире и больше не разрешит заниматься всякой ерундой вроде разоблачения разных адвокатов.
Когда все закончится, он поедет с ней на море и будет втирать крем от загара в ее оливковую теплую гладкую кожу, и слушать низкий голос, похожий на французский коньяк, и каждый день будет узнавать о ней что-нибудь новое – ведь он совсем ее не знает! – и все это новое будет доставлять ему радость и удовольствие.
И каждую ночь и каждый день он будет заниматься с ней любовью. До полного изнеможения. До абсолютного насыщения. До потери памяти.
