– Дима! – Она перевела умоляющий взгляд на младшего сына. – Что происходит?! Ты не хочешь вернуться домой?
– Не-а, – заявил Димка из-за Егора. – Не хочу. Прости.
– А Пашка знаменитым стал, – сообщил Егор деду. – На той неделе в Манеже выставка открылась. И говорят, Глазунов на него наехал. А это первый признак: раз Глазунов ругает, значит, хороший художник.
– Ну, не стоит быть таким категоричным, – заметил дед и уселся в свое любимое кресло. И нацепил очки. И сложил руки. И посмотрел зорко. – Я ничего не понимаю в живописи, но реализм Глазунова мне ближе, чем самый яркий авангард.
– Ты просто консерватор. – Егор отхлебнул чай. – И Глазунов твой никакой не художник, а просто очень ловкий предприниматель, который начал зарабатывать денежки еще тогда, когда их никто не умел зарабатывать! А они вдвоем с Церетели сообразили, как это можно сделать и за решетку не сесть. За расхищение социалистической собственности.
– Господи, – простонала Маргарита, как подстреленная царевна-лебедь, – отнять у матери сына и рассуждать о каких-то художниках!..
– Мам, мне двадцать лет, – сказал Димка, – я буду тебе звонить, если хочешь.
Ей вовсе не нужны его звонки. Ей нужны его деньги. Целые кучи денег, которые Егор выдавал на его содержание.
– Есть свежий мармелад и тульские пряники, – объявил дед. – Кто-нибудь хочет? Дима?
– Давай пряники тульские, – решил тот. У него открылся чудовищный аппетит после того, как он перестал принимать болеутоляющее. И еще он всегда страшно хотел есть, когда нервничал. Сейчас он перенервничал просто неприлично.
– Звонит кто-то, – объявил Егор. – Спроси кто, Димка!
Едва за ним закрылась дверь и шаги удалились по коридору, он быстро сказал Маргарите:
– Ритуль, если не хочешь неприятностей, закрой рот и уезжай. Я тебе серьезно говорю. С голоду ты не умрешь, если ты этого боишься. Если я найду работу, буду тебе платить, чтобы ты к нам не лезла.
– Что значит – найдешь работу? – спросила опешившая Маргарита. – Какую работу? У тебя что, нет работы?
– Егор, – сказал Димка, появляясь на пороге. На физиономии у него была идиотская улыбка, какой улыбаются подростки в присутствии красивых и взрослых женщин. – Это к тебе… Оттеснив его плечом, на пороге возникла Лидия Шевелева. В глазах у нее было безумие, а обычно смуглое лицо побледнело.
– Здрасти, – пробормотала она, обращаясь ко всем сра зу.
– Что случилось? – спросил Егор, не донеся чашку до рта. Он вдруг очень испугался.
– На той кассете перемонтированная запись нашего с вами телефонного разговора! – выпалила она, сбившись от волнения на более привычное «вы». – Я вам звонила по поводу интервью с Кольцовым, а вы не давали мне разрешения. Помните?
– Помню, конечно. – Чашка стукнула о блюдце. Дед снял очки. Димка перестал улыбаться идиотской улыбкой.
– Ну вот. Это
Она вошла в кухню, села на ближайший стул и потянула с шеи шарф.
– Кто это, Жора? – спросила Маргарита, брезгливо ее рассматривая.
– Все дело в том, – сказала Лидия, глядя Егору в глаза, – что я тогда записала разговор и отдала кассету Игорю Леонтьеву, что бы он не подумал, что я что-то там такое сочиняю. – Она взяла со стола его чашку и жадно отпила из нее. – Понимаете? Запись была у Леонтьева. Он отдал ее кому-то, кто смонтировал, и не нужно никаких подслушивающих устройств.
Все молчали и смотрели на нее.
– Вы должны найти человека, который нанял Леонтьева, – заявила Лидия. – Только и всего.
– Да, черт побери, я не понимаю, почему это вас так переполошило! – Шубин в сильнейшем раздражении ходил из угла в угол своего громадного кабинета. Лидия следила за ним глазами. – С самого начала было ясно, что ваш драгоценный Леонтьев замешан во все это дело. Мне было не очень понятно, замешаны ли вы, но ваши начальники точно знали, что делают! Это ясно идиоту!
– Ну, значит, я идиотка. – Лидия пожала плечами. – Мне это было не ясно.
– Вы просто до сих пор влюблены в этого вашего козла начальника и поэтому даже мысли не допускаете о том, что он мог вас продать! Продать за деньги! Ему это было очень удобно, потому что он отлично знал, что вас привлекают всякие разоблачения. Он получил денежки, а вы – проблемы на всю оставшуюся жизнь! Вы ведь дали в газете непроверенную информацию. Дали? Дали! Кому вы теперь нужны?
– Послушайте, – сказала Лидия дрожащим голосом. Ей было обидно, что она оказалась такой идиоткой. – Вам-то что за де ло? Почему моя судьба так вас заботит? Вы лучше о себе думайте!
– Я думаю! – ответил он с досадой. – Я только и делаю, что думаю о себе.
Они замолчали.
– Звонил Барышев, – сообщил Шубин, сел в кресло и вытянул ноги. – Информация неутешительная. Батяня сильно не в духе, даже слышать про меня не может, хотя Коля пытался замолвить слово. Мне нужно как-то попасть в свой кабинет, а я не могу придумать, как именно.
– Зачем?
– Я должен просмотреть все договоры за десятое ноября. Те договоры, которые упомянуты в твоей
